– А что будет потом? – спросил Тис.

– То, что называется жизнью, – улыбнулся Гантанас и пошел в свой класс.

* * *

Скриб тоже не знал, что такое знак единства. Нет, он вспомнил, что когда-то давно такой знак даже был начертан на дверях наставника, который учил маленького Скриба магическому ремеслу, но тогда будущий книжник Стеблей запомнил об этом знаке лишь одно – это символ того, что человек должен быть един духом, волей, здоровьем и целью собственной жизни. Четыре конца ромба как четыре вершины, которые связаны между собой. Сберегая здоровье, облегчаешь достижение цели, которая поднимает твой дух. Закаляя дух, укрепляешь волю, которая не дает тебе расслабиться и обратиться в немощную квашню. Как-то так. Хотя были и другие представления о значении четырех вершин.

Тис кивнул старому наставнику, который даже по каменному полу ходил с деревянным скрипом, и углубился в толстую стопку фолиантов, которые Скриб посоветовал изучить на предмет нахождения малоупотребимых символов и заклинаний. Все эти книги были написаны на староарданском, страницы многих были ветхими, в корешках таились клубы пыли, но Тис принялся их перелистывать, не думая ни о пыли, ни о ветхости страниц. Другого способа разобраться с происходившим у него не было.

Тут его и обнаружил Джор. Поинтересовался, собирается ли Тис на второй обед, а узнав, что тот и на ужин не собирается, сбегал в трапезную и притащил целое блюдо теплых пирожков с ягодой, пригласив полакомиться и старика Скриба. Тот сначала сидел несколько секунд, удивленно подняв брови, потом поднялся, скрылся за дверью своего отдельного хранилища и вытащил оттуда целый кувшин горячего орехового отвара.

– У вас там камин или плита? – удивился Джор.

– У меня там один старик есть, – проскрипел в ответ Скриб, – который все еще немного маг и может себе позволить не разводить очаг, чтобы сварить что-то или подогреть. Скрибом его зовут. Не слышал?

Джор покраснел и по-быстрому убрался по своим делам, а Тис продолжил разбирать древние письмена.

– Решение должно быть простым, – пробормотал Скриб, отпивая из своей чашки. – Самым простым. От самых простых решений нет защиты. Или она есть, но ее не готовят.

– О каком решении вы говорите? – спросил Тис.

– Известно о каком, – вздохнул Скриб. – Об обнаружении врага.

– А разве этого достаточно? – не понял Тис. – Разве не самое сложное должно произойти после обнаружения врага? Если враг – ребенок, его ведь нельзя убивать?

– Нельзя, – согласился Скриб.

– А что же с ним делать? – спросил Тис.

– Его нужно обнять, – понизил голос Скриб.

– Обнять? – не понял Тис. – И это его остановит?

– Ну, – Скриб поморщился, как будто открывал большой секрет. – На время. Но его же еще не нашли?

– А потом? – спросил Тис. – Что потом?

– Потом? – задумался старик. – Потом нужно его убирать из Стеблей. Отправлять обратно к мамочке и папочке. Или к тому, кто его сюда прислал. И молиться, чтобы на его место не пришел другой.

– Почему может прийти другой? – спросил Тис.

– Другой придет в любом случае, – задумался старик. – Более того, возможно он уже здесь. Учится, старается, зубрит и ждет своего часа. Даже если он и сам не знает, что он другой. А потом придет третий. И четвертый. И пятый. И знаешь, что самое главное?

– Что? – спросил Тис.

– Не подозревать всех и каждого, – ответил старик, тяжело поднимаясь. – Не превращать всю свою жизнь в поиски и ловлю лазутчиков. Дело в том, что те, кто не он, они важнее. Им надо посвящать себя.

– А как же их безопасность? – спросил Тис.

– Вот об этом Гантанас голову и ломает, – пробормотал Скриб.

* * *

Напряжение, которое невидимо повисало над Стеблями, и которое чувствовали все его обитатели, накладывало отпечаток на все, и в том числе на книжный зал. Кроме дремлющего за своим столом Скриба и зарывшегося в фолиантах Тиса в нем не появилось ни одного любителя книг или свитков. С того момента, как Тис получил стопку тяжелых книг от старика, в книжный зал из учеников заглянул только Джор с пирожками, да Йора, которая сначала старательно скорчила таинственную рожицу, потом со свистом прошептала на ухо Тису – «я все знаю», после чего потребовала ключ от комнаты, потому как «Джор еще ничего не знает, но скоро узнает, а собирать его отдельно времени не будет совершенно». Через полчаса она же, слегка запыхавшаяся, вернула ключ, хотя с удивлением и заметила, что при случае Тис должен настучать соседу по голове, потому как шкафчик для оружия тот или забыл закрыть, или не закрывал с того самого момента, как этот шкафчик поставил в их комнате мастер Уинер.

Едва Йора исчезла, в книжный зал заглянул старик Ориант. Он кивнул вскочившему со своего места Тису, сел напротив, разгладил кривыми пальцами седые длинные волосы, что делали его похожим на намокший после дождя пуховой цветок, и сказал, что понятия не имеет, для чего нужен был знак единства, о котором всех наставников оповестил Гантанас, но раньше, когда он, Ориант был маленьким…

На этом месте повествования старик Ориант закрыл глаза и как будто заснул, причем через минуту или полторы Тис уже был готов осторожно толкнуть застывшего собеседника, но попечитель священного кедрового леса за тыльной стеной Стеблей внезапно открыл глаза и продолжил повествование, как ни в чем не бывало, поведав, что в юности наставники вроде Бейда тоже пичкали их рассказами о страданиях святого Нэйфа. И вот якобы, для того, чтобы тот выдержал тяжкие испытания от Тимпала до Тэра, ему на лбу постоянно чертили и поновляли знак единства.

– Для чего это делалось? – спросил Тис.

– Для того, чтобы дух его не исторгся из тела раньше времени, – отвечал старик, и Тис мгновенно понял, что старик и не думал засыпать, и взгляд у него был таким же цепким и пронзительным, как и у Скриба или у того же Тида. – От мучений человек может потерять разум, что на самом деле означает утрату духа, который и есть подлинный сосуд для сбора удовольствий или страданий, как кому повезет. Утрата духа приближает смерть, к тому же означает плохую работу палача, поскольку обрывает мучения жертвы. И знак единства на лбу приговоренного к мучениям якобы способствовал сохранению его духа в истерзанной плоти.

– Но ведь это магия? – удивился Тис. – Разве Храм Присутствия, а ведь это его подручные терзали Нэйфа, как бы ныне они ни поклонялись ему, практикует магию?

– Мальчик мой, – усмехнулся Ориант. – Кто ее только не практикует. И теперь, а уж тогда… Другой вопрос, что использовать магию и владеть ею не одно и то же, но это… другой вопрос.

На этом месте беседы Ориант поднялся и ушел по своим делам, а, скорее всего, отправился на ужин в трапезную.

После ужина, когда Скриб уже начал зевать и многозначительно посматривать на Тиса, без всякого смысла переворачивая тяжелые песочные часы, что пересыпались из колбы в колбу точно за один учебный час, появилась Деора. Изящная и напоминающая черную мускулистую кошку даже в зимней одежде, она кивнула Скрибу и села напротив Тиса на тот самый стул, на котором перед ужином сидел Ориант.