В первый же день новой очень насыщенной жизни я узналаподробности своего исчезновения и испытала пару десятков дополнительныхнеприятных минут. Оказывается, виновником того, что я проснулась не наследующий день утром, а почти что через полгода, был Калеб. Его задачей, какоказалось, было выявление Лука и остальных, как моих пособников. Я и самазаметила, что до всей этой истории с информацией о местонахождении Гнева, Грехидержались очень осторожно и никогда не связывались со мной напрямую, а тутзаявились, да ещё и так смело. В общем, всех их радостно разжаловали, одальнейшей судьбе моих первых сторонников история умалчивала. Андрея, бывшего сними заодно, не тронули только потому, что всё ещё считали обычных Вестниковвсего лишь пешками. Узнав об этом, я не без злорадства подумала о том, каксильно они об этом жалеют теперь. Какой-то безобидный Вестник сталпо-настоящему важным лицом моей «предвыборной» компании, точнее нашей сВадиком. О нем я почему-то постоянно забывала и, вспоминая, испытывала смесьрадости и раздражения. С одной стороны, было приятно почувствовать себя непросто какой-то не такой, но принадлежащей к особому виду, с другой – мне нехватало того внимания, которое окружающие небезосновательно уделяли ему. Взятьхотя бы Гнева, он проводил с парнишкой в разы больше времени, чем со мной. Иразница в качестве отношений меня не успокаивала. Ну, разве что отчасти.

По поводу «рискового плана» я узнала более чем достаточно,но хорошим его не считала. После моего исчезновения Андрей развел такуюактивность, что в итоге спохватились все, кто был заинтересован в существованиитаких, как я. Причины были, как личные, например, у Гнева, так и чистополитические, как у Андрея и других обычных Вестников. Действовать решили вдвух направлениях: поиск меня и вербовка новых сторонников. Теперь я была наместе и готова содействовать, да и ряды сопротивленцев выросли в разы, вдесятки раз, так что стратегию пришлось менять.

«Наша задача показать силу, показать, на что мы способны,показать, что с нами надо считаться» - убежденно заявлял Данила, пребывая вфазе глобальной активности, а я видела в этом движении всё больше признаковстихийности и пустого риска. Государственный переворот на отдельно взятыхнебесах. Нам с Вадиком отвели роль религиозных лидеров и предводителей конницы,и всё это одновременно. Мы секретное оружие, о котором противнику уже немалоизвестно. Конечно, Вадик многого достиг, да и меня они подтягивали, как могли,но что такое кучка нас против кучи их кучек? 

Придя домой после очередного изматывающего разговора сДанилой, я камнем рухнула на кровать, даже не потрудившись стянуть обувь. Мирпод закрытыми веками даже не думал гаснуть. Дар работал на полную мощность, яне переставала пробовать разные возможности «радара», училась «глушить» сигналыи совершать другие столь же утомительные манипуляции. Это сформировало во мнеодно единственное убеждение, которое я, увы, не могла озвучить кому-то, кромесебя самой: мне стало совершенно ясно, что такие, как я, не созданы для войны.Вадик чувствовал себя также неустроенно и некомфортно, как и я. Это читалось вего глазах. Мы с ним Вестники, одиночки, призванные вершить суд. С каких порсудьи вооружаются вилами и штурмуют неприступные стены? Ира, напротив,чувствовал себя, как рыба в воде, и это тоже бросалось в глаза. Он делал то,что так сладко вторило его сущности. Тому, с чем не смогу бороться даже я, какбы сильно он меня ни любил. Единственное, что оставалось, искать способ мирногорешения конфликта, да ещё и втайне от Гнева. Смогут ли наши противоестественныеотношения пережить испытание обстоятельствами непреодолимой силы?

- Ты так много думаешь, это пугает, - Гнев появилсянеслышно, как не раз за эти дни. Он мог перемещаться в пространстве, чтоэкономило немало времени, но заставляло вздрагивать от неожиданности.

 Мужчина лег рядом со мной, тоже на спину, взял меня заруку, и какое-то время мы просто лежали.

- Тебе ведь всё это не нравится, я правильно понимаю? – вего голосе не было ни злости, ни досады, только какая-то неприятнаяхладнокровная задумчивость.

Врать не хотелось.

- Нужен другой выход.

- С ними только так. Пока они не увидят, что мы представляемреальную угрозу, никто и не подумает прислушаться.

- Откуда тебе знать?

- Я такой же, как они. Во всяком случае, мыслю схоже.

- Не хочу об этом, - призналась я, - Мне хватает мыслей оДане… То, что с ним произошло, ужасно. Как бы выгодно оно ни было для всехостальных, для него это…

- Он немного сумасшедший, - подсказал Гнев.

- Немного?! Тебе ведь всё равно, так? – догадка былавнезапной и крайне неприятной. Даня оставался моим близким другом, даженесмотря на появившиеся странности. Для Гнева Даня никогда не был кем-тоблизким или важным. Соперником? Возможно. Скорее даже – помехой. Теперь онпревратился в солдата, из которого следовало выжимать всё, что только возможно.

- «Всё равно» неверная формулировка, - возразил Ира, садясь.Теперь он смотрел на меня сверху вниз.

- Что тогда? Ты главный, у тебя план, а исполнители на то иисполнители… - мой тон даже мне самой не понравился. В нем сквозила детскаяобидчивость.

- Ты разочарована? – в голосе Иры было большезаинтересованности, чем расстройства, - Никогда не стоит забывать, кто я, и чтопоставлено на карту.

- Я знаю, кто ты. Ты мой наставник, мой друг и любовник.

- Разговор не о том, кем я был или являюсь в наших с тобойотношениях. Речь о моей сути. О том, что я такое, и чем это чревато.

- Ты меня пугаешь.

- Правильно, тебе есть чего бояться.

Я тоже села. Наши глаза оказались на одном уровне.

- Между нами что-то не так? – мой голос неприятно дрожал.

- Опять ты сводишь разговор к нам с тобой. Если ты не готовак тому, что происходит с Даней, или с Андреем, или со мной, если ты не готовапринять меня не Гневом-англичанином, а Гневом-душевнобольным, то просто забудьоб этом. Выкинь из головы. Оставь личное на мирное время.

- То есть сейчас я тоже просто солдат?

- Лёва… - Гнев протянул руку к моему лицу, но я отстранилась,- Есть вещи, которые не изменить. Мы поняли, что хотим отношений, когда о нихне могло быть и речи. Теперь мы вместе, но никто не может заранее знать, что извозможных перспектив реализуется, а что нет. И дело не в любви или еёотсутствии. Просто кроме нас с тобой существуют другие вещи, требующиепристального внимания и полной отдачи.

- Мне всё это не нравится!

- Избавься от истеричных ноток, хорошо? – голос Гнева звучалхолодно и спокойно, - Сейчас я не твой наставник, не прошу, не убеждаю, непытаюсь уговорить. Я руководитель, моя задача приказывать, заставлять.

Мне расхотелось разговаривать или быть с ним рядом. Вскочивс кровати, я сбежала в другую комнату, забилась в угол дивана и поняла, чтовот-вот разрыдаюсь. Произошедшее казалось мне неправильным и нечестным, ведь ятак ждала нашего воссоединения.