- Это ты такой, я не такая.

- Но быстро учишься.

- И много ты узнал о том, какие у них… там… порядки?

- Достаточно, чтобы суметь нас защитить.

- Только нас?

- Не только, - взгляд Вадика сделался до противногопонимающим, - Если будет война, количество жертв непредсказуемо. Мой план… нашплан подвергает риску только нас и наше ближайшее окружение, с защитой которогомы вполне способны справиться.

Я не знала, что ответить. Если искать альтернативу, то идеяВадика имеет право на жизнь. Она, конечно, тоже рисковая, но ставит под ударзначительно меньше сущностей. Вадик понимал, как это важно, рассказывая мнесвои соображения. Если Грехи не смотрят на возможное число жертв, то Вестникипо своей природе не терпят незаслуженной смерти, являясь образчикамисправедливости. Существуя для уничтожения, они, тем ни менее, созданы длясвершения честного суда. Мы же с Вадиком, кроме всего прочего наделеныпоражающей человечностью. Кто бы мог подумать!    

- Это тебе поразмыслить на досуге, а сейчас соберись,продолжаем познавать все прелести нашего дара, - Вестник улыбнулся, желая меняподбодрить. Вышло не очень. Я ещё больше замкнулась, чувствуя острую вину передГневом.

Конец мая выдался по-летнему теплым. Обедая в открытом кафеили сидя в парке, удавалось хотя бы на время забыть обо всем, что творилосьвокруг меня и моей лжи. После откровенного разговора с Вадиком прошла ещёнеделя. Мы двигались в бешеном темпе, пытаясь вывести мои способности на новыйуровень. Гнева я видела всего пару раз и оба раза мельком. Он кивал в знакприветствия и уходил по своим делам. Ночевал он, где угодно, только не дома. Яскучала. Искренне и до слез. Андрей и Даня навещали меня время от времени, покупалипродукты, развлекали пустыми разговорами, которые не сильно помогали. Сегодня явпервые осталась в полном одиночестве – Андрей решил снять охрану, так какВадик дал добро, решив, что я достаточно сильна, чтобы скрывать своеприсутствие.

Блинчики с вареньем, красиво разложенные на тарелке, и чай,заботливо разлитый официанткой, ждали своего часа, безвозвратно остывая. А яждала Иру. Несколькими часами раньше я набралась смелости и оставила для негозаписку. Андрей обещал передать лично в руки.

- Не занято? – Гнев сел напротив меня, не дожидаясь ответа,- Как ты?

Он выглядел хорошо. Меня это почему-то поразило и задело.Наверное, ждала, что он тоже скучал, да так, что глаза впали и кожа потемнела.

- Всё нормально, - ответила я, едва ворочая языком.

Гнев помолчал, разглядывая моё лицо.

- Думаю, теперь у нас всё хорошо, - заключил мужчина,откидываясь на спинку стула.

- Да?

- Сегодня у меня почти нет дел, можем провести вместе целыйдень.

- Хорошо? – внутри будто плотину прорвало, - Ты считаешь?!

- Лёв, - Гнев подался вперед и попытался взять меня за руку.

- У людей так не делается! Если два человека ссорятся, онине сходятся через неделю, как будто ничего не было!

- Разве? – Ира нахмурился.

- Не прикидывайся! Не верю, что за столько веков ты неизучил человеческое поведение достаточно, чтобы не думать, что всё так просто!

- Я много чего видел, но не считаю, что люди поступаютправильно, обижаясь друг на друга.

- Это часть отношений!

- Хорошо, я не прав. Ты хочешь, чтобы я извинился? Извини.

Я ошарашено смотрела на сидящего передо мной мужчину.

- Вышло не искренне? – догадался Гнев, - Может, безизвинений было лучше? Мы бы просто забыли о случившемся и попробовалиразобраться с последствиями. Ты пропустила свое двадцатилетие. Прислушаться ктебе – хороший подарок? Поступим, как ты хочешь. Будем действовать по твоемуплану «лишь бы не было войны». Скажи, что надо делать?

Я знала, что он врет. Ложь была отчетливее и ярче благихнамерений. Он врет мне, я вру ему, мы вместе так недолго, но уже успелипогрязнуть во взаимном обмане. Гнев не остановится, но и я не остановлюсь. Намобоим проще соврать, чем найти компромисс. Что ж, время забыть о вселенском ивспомнить о личном.

- А Даня?

- Что Даня? – Гнев взял мои руки в свои.

- Меня волнует его состояние, - призналась я.

- Он сам выбрал этот путь.

- Но почему?! И как я могу ему помочь?

- Потому же, почему я вернулся и искал тебя. Любовь страннаяштука. Ты сильная, ты особенная, а он просто человек, который только и мог, чтобыть рядом. Когда ты исчезла, этого стало недостаточно. Он хотел найти тебя,хотел помочь вернуться к нормальной жизни, именно поэтому решился на стольотчаянный шаг.

- Когда всё закончится, он сможет стать прежним?

- Всё никогда не закончится, мы разожгли пламя, которое нетак-то просто потушить. Но даже хрупкое равновесие всем пойдет на пользу. Незабудь, с тебя новый план.

Гнев улыбался, а я, как ни пыталась, не могла ответитьвзаимной улыбкой. Даня стал таким из-за меня, Гнев тоже изменился и тоже из-заменя, ведь он ушел из Джея, пытаясь скрыться от своих чувств ко мне. И на психасошел из-за того же – из-за моей заразительной помешанности на чужих жизнях. 

- Что-то не так? – беспокойство Гнева выглядело вполнеискренним, но я знала, что никто из нас двоих не пойдет на встречу, неоткажется от своих собственных планов. Раскрыть карты и выдать идею ВадикаГневу? Едва ли. Поверить, что Ира готов подчиниться любому моему решению? Я ненастолько наивна. И дело не в любви. Если бы мы с Гневом были только вдвоем,без груза ответственности за общее будущее, нам удалось бы сделать друг другапо-настоящему счастливыми.

- У нас с тобой ничего не получается.

- Но я люблю тебя, и это чистая правда.

- Я тоже люблю тебя, - ощущая подступающие слезы, призналасья. Почему всё так сложно, и этих слов недостаточно?!

- Значит, всё у нас хорошо, - решительно заявил Гнев, - Илибудет хорошо. Надо потерпеть, разобраться с тем, что мы должны сделать, ивозобновить этот разговор.

- С меня план, да? – уже не скрывая слез, уточнила я.

- Да, план, - кивнул Гнев, вытирая ладонью мою щеку, -Поедим. Пойдем домой. Или в кино. Проведем время вместе, отдохнем.

- Мы заслужили.

- Да, и хватит плакать, - Ира легонько поцеловал меня вгубы, - Ешь свои блины, а то совсем остынут.

Ночью, когда чудесный теплый день в обществе Гнева осталсяпозади, я сидела на кухне в полной темноте и смотрела в окно. Ира спал всоседней комнате и видел пятый сон, мне же уснуть не удалось. Казалось, чтоновое утро отнимет хрупкое ощущение спокойствия.