отошла к телевизору. Он увидел ее округлившиеся, почти злые глаза и умолк. Вдруг поняв значение ее знаков, он заторопился уходить.

— Да что вы! Оставайтесь, будем обедать, посмотрим телевизор... — с холодной вежливостью удерживала его Анастасия Ивановна.

Бурцев не остался.

Ольга вышла на лестничную площадку проводить его и, спустившись на один пролет вниз, остановилась.

— Какой ты ребенок, Дима... — протянула она, загадочно взглянув на него. — И я тоже — дура. Не догадалась предупредить...

Она отвернулась к перилам и глядела вниз, нервно постукивая носком туфельки по полу.

— Ладно уж, иди... Простудишься... — сказал Бурцев угрюмо.

Приняв наконец какое-то решение, Ольга быстро притянула его к себе, чмокнула в щеку и взбежала по лестнице.

Со странной тревогой в душе шел Бурцев домой. Эта женщина, почти ничего не сказав, замутила едкой, липучей скверной то ясное чувство, которое он носил в себе последние дни.

Но он еще не знал, что навсегда погиб в глазах Анастасии Ивановны.

— За кого ты хочешь выйти замуж, дура! — щурясь, с холодным презреньем сказала она дочери. — Ох, я знаю этих людей!.. — Она многозначительно покивала головой. — Он ведь из тех, кто никогда не дорожит своим углом. Мчится сломя голову бог знает куда по первому призыву. И никогда рубля лишнего не имеет за душой...

Распаляясь от собственных слов, она остановилась перед Ольгой.

— Ты что же? — сузила она глаза. — И замужем хочешь сидеть на шее у отца? До тюрьмы его хочешь довести? Одеваться-то и сладко покушать мы любим!..

Она отошла и добавила, кривя губы:

— Выбрала... Беспризорника!..

— Но, мама!.. — возмутилась наконец Ольга.

— Что — «мама»? — Анастасия Ивановна резко обернулась: — Запомни, за него ты не выйдешь!

Но Ольга уже закусила удила. А бунт слабого человека тем шумнее и нелепее, чем дольше он терпел и сдерживался.

— Нет, выйду! — закричала Ольга, топнув ногой. — Выйду, выйду!

Она подбежала к столу и, зачем-то сдернув скатерть, стукнула кулаком.

— Завтра же пойдем и зарегистрируемся!

Анастасия Ивановна не столько с испугом, сколько с любопытством смотрела на разошедшуюся дочь. Помолчав, она плотно сомкнула бескровные губы и подошла к буфету. Порылась в одном из ящиков, обернулась.

— Вот твой паспорт, — спокойным голосом произнесла она. — Ты его не получишь до тех пор, пока не порвешь с этим человеком.

С ритуальной торжественностью Анастасия Ивановна прошла в спальню, и Ольга услышала, как стукнула крышка железного ларца, где у них хранились деньги и облигации. С минуту Ольга стояла в растерянности. Затем метнулась к выходу, сорвала с вешалки пальто и сбежала с лестницы. Остановив проезжавшее такси, она бросилась на сиденье и выдохнула:

— На Полянку!..

Бурцеву, с изумленьем открывшему дверь, она сказала задыхаясь:

— Поди расплатись с шофером, у меня нет денег...

Вернувшись, Бурцев вопросительно взглянул на нее.

— Я пришла... — сказала она.

Видя, что он не понимает, она подошла к нему и взяла за руки.

— Совсем... Понимаешь? — сказала она, подняв к нему глаза.

— Оля!.. — радостно воскликнул Бурцев, но тут же осекся. — Постой!..

Он обвел глазами комнату и взглянул на Ольгу.

— Постой, постой!.. Как же мы тут?.. Теперь ведь и впрямь нужна квартира... Как же ты так? Вдруг? Может, подождем?..

— Эх ты, проповедник!.. Испугался?

Заметив, что она начинает часто помаргивать, Бурцев подхватил ее на руки. Ольга прильнула к нему, ища губами его губы.

— Так надо, — сказала она, обессиленно вздохнув.

Но лишь утром она объяснила Бурцеву положение дел.

Открыв глаза, Бурцев увидел, что она внимательно, как на незнакомого человека, смотрела на него.

— С добрым утром, женушка, — улыбнулся он.

Она не ответила. Откинув одеяло, она уселась, повернувшись к нему.

— А ты знаешь — мы не сможем пока зарегистрироваться, — сказала она, по-прежнему не глядя на него.

— Почему? — удивился Бурцев.

Она рассказала. Бурцев помолчал и недоуменно спросил:

— Зачем же ты это сделала?..

— «Это»... — передразнила она.

— Нет, серьезно, — допытывался Бурцев.

— Чтобы поставить их перед совершившимся фактом. — Она выпятила губы и потянула его за нос. — Не задавай глупых вопросов и давай-ка вставай. Побежим завтракать.

И дни у них потекли так же, как и до сих пор, словно ничего не изменилось в их жизни. Просто теперь не нужно было провожать Ольгу.

На письменном столе пылились реферативные журналы по автоматике...

Но вскоре отпуск Бурцева истек, и беззаботной идиллии пришел конец. В первые дни они созванивались в обеденный перерыв Бурцева и шли вместе обедать в ресторан. Вечера проводили в кино или в театре. Затем на завод стало прибывать оборудование автоматической линии, выяснились различные неполадки в заказах, работы у Бурцева прибавилось, — те расчеты, которые он собирался сделать за отпуск, понадобилось делать теперь, — и Ольга заскучала.

По студии загрузка у нее была небольшая, а заняться чем-либо дома она не хотела. Бурцев впервые стал задумываться над тем, что жизнь у них складывается не так, как ему хотелось бы. Ольга еще продолжала вечерами болтать милые глупости, пересказывая слышанные днем в студии сплетни, но Бурцев стал замечать, что с тех пор как они перестали бывать целыми днями вместе, часто им не о чем говорить. Заинтересовать ее своими делами он не смог.

— Ты же наработался за день, отдохни хоть дома от своих шестеренок, — говорила она ему. О заводе она имела самые дикие представления: огонь, дым, что-то большое и стучащее. Кругозор ее был странно сужен.

Однажды утром, просматривая газеты, Бурцев ткнул в одну статью и сказал:

— Ты посмотри, опять шпионы этого Аллена Даллеса!..

— А кто он такой? — мимоходом заглянув в газету и что-то дожевывая, беспечно спросила Ольга.

Бурцев возмутился. В конце концов, хоть такое надо знать! Может быть, она ничего не слышала и о его братце? С нее станется!.. Он начал объяснять.

— Ну, Димчик, — стала по-детски ласкаться Ольга. — Раз они такие плохие,