— Ты что, моряк, ты что, Семен, не видишь, что корабль превратился в подводную лодку, — протестовал тот. — Унесет волной, как щепку.

— А если столкнемся, то погибнем все… — сказал Семен.

— Сынок, осторожно!.. — по-отцовски произнес батя, мучительно осознавая, что другого выхода нет…

Он хотел еще что-то сказать по поводу монтажного пояса, но Семен в мгновение ока оказался на мостике, захлопнув за собой тяжелую дверь. Моряк инстинктивно подскочил к ветроотбойнику и пригнулся, наблюдая, как над ним пролетела шальная волна и разлилась по белой палубе мостика. Сигнальщик тут же бросился к мачте. Он, хватаясь за скользкие и утолщенные прутья лестницы, стал подниматься вверх. Ударила новая волна. Семен прижался к мачте. Последовала бортовая качка. Он, еле удерживаясь ногами и свободной рукой, завис над кипящим морем. Как только мачта выровнялась, моряк забрался на решетчатую площадку, лег на нее и начал топором отбивать и рубить лед вокруг оси антенны. Он уже почти освободил ее от ледяного плена и махнул рукой смотрящему сквозь окно рубки радиометристу: мол, включай. Но тут после сильного толчка замерзшая рука не удержала топор. Он полетел за борт. Семен в отчаянье застонал и со всего размаха ударил кулаком по самому корпусу антенны, напоминавшей балку. Она стала вращаться. А обрадованный моряк спустился вниз и проторенным путем, бросая вызов стихии, добрался в ходовую рубку.

— Благодарю за службу, старшина первой статьи Селянко, благодарю за службу, Семен! — сказал командир и приобнял успевшего снять мокрую шинель сигнальщика.

— Служу Советскому Союзу! — отчеканил сигнальщик.

— Ты чего медлишь? — тут же переключился командир на радиометриста. — Доложи обстановку! Где сейчас цели?!

— Целей нет!.. — доложил матрос.

— Как нет?! — разволновался командир, оттолкнув матроса от станции.

Через несколько секунд он отошел от экрана и снял шапку. Все тоже, оторопев, стянули головные уборы, понимая, что корабли или суда затонули.

— Штурман, сколько до базы?! — спросил командир.

— Еще пятьдесят миль!

Командир подошел к краю трапа, чтобы спуститься на главный командный пункт, но на секунду задержался и сказал Семену:

— Я тут подумал и решил, что для тебя, моряк, лучшей наградой будет первый сход с корабля. Не так ли? — он улыбнулся.

— Да… Спасибо, — смотря на исчезающую спину бати, вымолвил Семен.

Он, затаив радость где-то на задворках сознания и души, с вахты сменяться не стал — знал, что все равно не уснет. А своего перепуганного подчиненного отправил обратно в кубрик, хотя сам не мог до конца побороть страх. С каждым погружением и особенно креном корабля сердце замирало: а вдруг последний раз — перевернется и конец… Но в то же время с каждой пройденной милей надежда возрастала. Семен достал из кармана фотографию Оли. На него смотрела ничего не подозревавшая девушка и дарила улыбку. "Мы дойдем… я все ради тебя преодолею", — с этой мыслью Семен спрятал карточку и продолжил произносить молитвы Господу, Божьей Матери, святителю Николаю Чудотворцу.

А вечером ветер стал утихать. Семен, поднявшись на ледяной мостик, первый увидел тусклый лучик родного маяка. Солнечные лучи не были так теплы, как этот скудный свет. "Наступает Рождество Христово, спасибо тебе, Господи", — подумал сигнальщик и губы его прошептали колядку:

— Рождество Христово, Ангел прилетел…

Корабль бросил якорь… А ясным солнечным утром он, больше напоминавший айсберг, двинулся к причалу. На верхние палубы кораблей Новой гавани высыпали моряки: кто хватался за голову, кто прижимал руки к груди, мол, и как они не погибли.

— Мы выжили, — сказал, делясь радостью, на мостике командир замполиту. — Не знаю, как мы выбрались из этого ада…

— Господь помог, — сказал стоявший рядом Семен.

— Ты о чем говоришь, Селянко, — возмутился замполит.

— Это точно. Наш герой правду говорит: без силы свыше здесь не обошлось, — согласился с ним командир и дал команду швартовным командам прибыть на ют.

9

Уже была совсем близко и, как долгожданный рассвет, замаячила впереди, освещая суровую флотскую жизнь старшины первой статьи Семена, предстоявшая встреча с любимой. Ему в канун долгожданного приказа Министра обороны в корабельной библиотеке попала в руки и ностальгически затронула какие-то очень глубокие уголки души книга Джека Лондона "Морской волк". Семен поднялся с ней на мостик, уселся на кранец под весенним ласковым солнцем и стал перечитывать роман. Он не один раз пробежал глазами так полюбившийся ему фрагмент: "Передо мной на дне шлюпки спала Мод… Краем одеяла я прикрыл ей лицо от ночного холода… Под моим пристальным взглядом Мод зашевелилась, отбросила край одеяла и улыбнулась мне, приподняв тяжелые от сна веки"…

Семен закрыл книгу и мечтательно посмотрел на оживающую и покрывающуюся зеленью природу Лиепаи. На моряка, который сам уже стал морским волком, с такой силой давила тяжесть разлуки, что он чуть не завыл волком земным. "Оля, как же я хочу встретиться с тобой, любимой", — выстукивало каждое слово измученное тоской сердце.

Через несколько дней отслужившие три года моряки чуть не разорвали флотскую газету "Страж Балтики", в которой был напечатан долгожданный текст — приказ Министра обороны. Правда, официально объявленная демобилизация могла невыносимо растянуться на недели, а то и месяцы. Кроме очередности ухода в запас, в чем Семен заслужил первенство, следовало дождаться пополнения из учебных частей. Затем молодые матросы должны были изучить устройство корабля и его устав, получить книжки "Боевой номер"… Тем не менее, ликование разнеслось по всем отсекам. Но радость на корабле — как штиль на море — бывает весьма кратковременной. Не успели моряки ею насладиться, как усилился ветер и прозвучала команда:

— Аврал!

Следовало экстренно завести дополнительный швартовный конец на бочку — "Альбатрос" угрожающе несло на соседний сторожевой корабль. Шлюпочная команда завела трос на бочку, а затем подала его на бак. Боцман с двумя помощниками после третьей попытки намотал швартов на вьюшку. Выравнивая корабль, конец стал натягиваться и утончаться. Командир закричал на мостике в каштан, чтобы швартовная команда немедленно покинула бак. Но его голос, доносившийся из динамика, заглушал ветер. Через несколько секунд швартов разорвался и со свистом стеганул матросов. Ближайшему из них он, как беспощадный меч, отсек ногу, которая, мелькнув, улетела за борт.

…После трагического случая к Семену подошел одногодок Максим.

— Слышал, — сказал он, — что нашего пострадавшего кореша Костю девушка бросила. Она местная. Как услышала, что он остался без ноги, написала записку, что не сможет с ним жить. Он, говорят, чуть не покончил с собой в госпитале…

— Значит, она его не любила, моя Оля ни за что