— Она меня стыдится, — возразила Бастилия. — Всегда стыдилась. Но… я не знаю, зачем обсуждаю это с тобой. Иди-ка вздремни, Смедри. Предоставь все важное тем, кто знает, что делает.

С этими словам она сердито удалилась, направляясь к кабине пилота. Со вздохом я распахнул стеклянную дверь и вошел в каюту. Кровати не было, но в углу я обнаружил свернутый матрас. Как и весь корабль, каюта раскачивалась вверх-вниз, и каждый взмах крыла отдавался пульсацией по всей длине драконьего тела.

Поначалу эта качка вызывала тошноту, но мало-помалу я начал привыкать. Я сел, уставившись на стеклянную стену. Она была прозрачной — Бастилия затемнила лишь ту, что находилась у меня за спиной.

Подо мной расстилались уходившие вдаль облака, белые и бугристые, как поверхность какой-то чуждой мне планеты — или плохо взбитое картофельное пюре. Далекое закатное Солнце напоминало ослепительно яркий кусочек желтого масла, которое медленно таяло, исчезая за линией горизонта.

Эта аналогия, вероятно, навела вас на мысль, что меня уже начал понемногу донимать голод.

По крайней мере, я был в безопасности. И, наконец-то, свободен. Выбрался из Тихоземья и был готов отправиться в те края, где родился. Да, нам придется сделать остановку в Египте, чтобы забрать дедушку, но сейчас я чувствовал облегчение просто от того, что не стою на месте.

Я был на пути к цели. На пути к поискам отца и, возможно, к ответу на вопрос, кто я такой на самом деле.

Со временем я понял, что открывшаяся правда пришлась мне не по душе. Но на тот момент я был в хорошем настроении. И — несмотря на угрожающую высоту, открывавшуюся сквозь стеклянный пол, несмотря на голод, несмотря на цель нашего путешествия — чувствовал себя расслабленным. Свернувшись калачиком на матрасе, я начал клевать носом и в итоге заснул.

Проснулся я от того, что в нескольких футах над моей головой взорвалась ракета.

Глава 4

Думаете, что всё разгадали, да? Мою логическую дилемму? Мой доказательный ляпсус? Мой мыслительный ступор? Мой… эм… затор просветления?

Последнее давайте опустим.

Так или иначе, в моих рассуждения — как вы уже, наверное, заметили — и правда есть некоторый изъян. Я называю себя лжецом. Честно, в открытую и не кривя душой.

И все же, объявив себя лжецом, я решил написать книгу о собственной жизни. Можете ли вы в таком случае доверять моим словам? Не будет ли все сказанное неправдой, раз уж сам автор — лжец. Да и вообще, разве можно верить в то, что я лжец? Если я всегда говорю неправду, значит, должен был соврать и насчет собственной лживости, не так ли?

Понимаете теперь, причем здесь мыслительный ступор, который я упомянул в начале главы? Позвольте объяснить. Я был лжецом. Большая часть моей жизни — это всего лишь фикция: мои всем известные героические свершения, мой образ жизни, слава, которую я снискал — все это ложь.

Здесь же я хочу поделиться с вами подлинными фактами. Доказать, что я не обманщик, можно, лишь поведав вам правду, хотя в эту книгу я включу и кое-какие выдумки, на которые специально обращу ваше внимание — они наглядно продемонстрируют вам, какой я лжец.

Уяснили?

Я слетел с постели и ударился о стеклянную стену, когда Драгонавт резко изогнулся, уклоняясь от взрыва, который и сейчас был виден на фоне темноты за моей стеной. Судно, похоже, не пострадало, но нас едва пронесло.

Я потер голову, приходя в себя. Затем тихо ругнулся и выбрался из каюты. В этот момент Драгонавт снова дернулся, вильнув вправо. Меня сбило с ног в ту же секунду, как мимо, едва не задев корабль, пронеслась пылающая ракета. Оставив за собой яркий, дымящийся след, она взорвалась вдалеке от нас.

Я вовремя успел привстать, чтобы увидеть, как рядом с Драгонавтом промчалось что-то еще — на этот раз не ракета, а нечто с ревущими двигателями. И это нечто до жути напоминало реактивный истребитель F-15.

— Битые Стекла! — воскликнул я, рывком вскакивая на ноги и доставая Линзы Окулятора. Надев их, я бросился к кабине пилота.

Когда я добежал и, спотыкаясь, влетел в дверь, Бастилия как раз давала указания: «Влево! — крикнула она. — Крен влево!»

Я увидел, как на лице Австралии выступил пот, когда она увела Драгонавта с пути приближавшегося истребителя. Корабль вновь уклонился от удара ракеты, и я едва устоял на ногах.

Я охнул и затряс головой. Каз стоял на одном из кресел, опираясь руками на панель управления, и наблюдал через второй глаз дракона.

— Вот это, — заявил низкорослый мужчина, — совсем другой разговор! Меня уже сто лет никто не обстреливал ракетами!

Бастилия смерила его суровым взглядом, затем мельком посмотрела на меня; я тем временем торопливо поднялся на ноги и схватился за кресло, чтобы не упасть.

Истребитель перед нами выпустил еще одну ракету.

Я сосредоточился, пытаясь заставить свой Талант сработать на расстоянии и разломать самолет, как это уже случалось с пистолетами. Ничего не вышло.

Точно подгадав момент, Австралия вильнула Драгонавтом, отчего мои руки соскочили с кресла, и меня тут же швырнуло в сторону. Это одна из проблем, с которыми приходится иметь дело, когда все вокруг сделано из стекла. Зацепиться руками становится не так просто.

Бастилия сумела удержаться, но на ней, как-никак, были Линзы Воина, которые усиливали ее физические способности. На Казе Линз не было — похоже, что он отличался идеальным чувством равновесия.

Я потер голову, а вдалеке тем временем взорвалась миновавшая нас ракета.

— Да как такое вообще возможно! — недоуменно воскликнул я. — У этого истребителя столько движущихся частей — мой Талант должен был на раз-два его сломать.

Бастилия бросила на меня взгляд, покачав головой.

— Стеклянные ракеты, Алькатрас.

— Я в жизни ничего подобного не видела, — подтвердила Австралия, оглядываясь через плечо, чтобы проследить за огненным шлейфом истребителя. — Этот корабль не создан по технологиям тихоземцев — ну, во всяком случае, не полностью. Это какой-то гибрид. Одни детали на вид сделаны из металла, а другие как будто бы стеклянные.

Бастилия протянула мне руку и помогла подняться на ноги.

— Ай, березовые орехи! — ругнулся Каз, куда-то указывая рукой. Я прищурился и оперся о кресло, наблюдая, как самолет уходит в крен и разворачивается в нашу сторону. Он явно превосходил обычный истребитель по точности и маневренности. Когда она повернулся к Драгонавту, его кабина начала светиться.

Точнее, не кабина целиком.