Раздался жуткий грохот, бокалы на столеотозвались похоронным звоном.

– Опять эта дрянь свалилась, –заметил Петр.

– По-моему, портрет следует выкинуть рази навсегда, – заявила Анна.

– А ты не распоряжайся у меня вдоме, – ощетинилась Фрида.

На пороге появился Мишенька, он подошел к отцуи принялся шептать что-то ему на ухо. Степан улыбнулся и потрепал мальчика поголове.

– Люлю спит, утомилась, бедняжка. Давайтеобедать без нее, и потом она все равно на диете, несите мясо.

Мы принялись за изумительную ягнятину, потомеще съели ванильный крем с печеными яблоками и выпили крепкий кофе. Ксожалению, погода начала портиться, и, чтобы не видеть гадкий снег, Степанзадернул тяжелые шторы в гостиной, куда мы перебрались после обеда. От веселогоревшего камина разливалось приятное тепло. Петр, Анна, Фрида и Кириллпринялись играть в кинга, мы со Степой устроились за нардами. Около восьми мойпартнер взглянул на часы и проговорил:

– Пойду разбужу Люлю, а то ночью приметсяпо дому бродить!

Он вышел, я откинулась в кресле и зажмурилась,как довольная кошка: хорошо провожу новогодние праздники, тихо.

Со второго этажа донесся крик:

– Кирилл, Кирилл, иди скорей сюда.

Что-то в голосе Степана заставило докторамоментально бросить кинга. Мне тоже не понравилась интонация, и я пошла за нимв будуар.

На большом бутылочного цвета ковре лежала наспине Люлю. Ее халат был распахнут, и большая грудь бесстыдно вывалиласьнаружу. Кирилл стоял возле женщины на коленях и отчаянно делал искусственноедыхание. Степан лежал на диване лицом вниз, плечи его мелко тряслись. Я замерлаот ужаса. Наконец врач остановился, вытер потный лоб и сказал:

– Все бесполезно, она уже коченеет.Умерла примерно часа два тому назад.

– Нет, продолжай, – прокричалСтепан, – слышишь, продолжай.

Кирилл пожал плечами:

– Говорю, бесполезно. Вот если бы прошламинута или две, а тут часы!

– И что нам теперь делать? –простонал Степан.

– Вызывать милицию и не трогать ничего доприезда специалистов, – сказала я.

Вечер и большая часть ночи превратились вкошмар. Сначала неторопливым шагом пришли два местных милиционера. Именнопришли, а не примчались на машине с мигалкой, как это делает полковник. Никакихэкспертов, фотографов и инспекторов, просто два довольно пожилых мента. Онимедленно поднялись на второй этаж и вошли в комнату, которую Лариса гордоназывала будуаром.

Один из стражей закона почесал в затылке ипоглядел на лежавшую посередине ковра Люлю. Другой мирно спросил:

– Перепила на праздник, да? СтарикАлексеев тоже чуть было концы не отдал.

– Алексееву-то девяносто стукнуло, –вступил в диалог первый, – а Лариса Войцеховская и пятидесяти скорей всегоне отпраздновала.

Они постояли еще пару минут, задумчиворазглядывая тело. Наконец тот, что помоложе, изрек:

– Надо доктора позвать.

– Так у него же грипп! – ответилболее пожилой.

И они опять замолчали. Я не выдержала:

– Вы что, не собираетесь осматриватьместо происшествия, брать отпечатки пальцев, искать следы?

Молодой милиционер, тот, что помоложе,вытаращил глаза:

– Зачем? Ведь у Ларисы Николаевныслучился сердечный приступ?

– Отчего вы так решили?

– А что еще могло произойти в такомуважаемом семействе? – отозвался второй. – Или у Ларисы Николаевныбыла какая-то болезнь, рак, например.

Степан молчал. Кирилл тоже не проронил нислова. Остальные не высовывали носа из гостиной.

– Оставите ее дома или увезти тело в морг? –осведомились менты.

– Только дома, – послышался голосПетра. Младший сын появился в комнате, – она останется до похорон дома.Вызовем специалиста по заморозке.

– Тогда давайте положим ее надиван, – сказал Кирилл, – не лежать же ей на полу.

Я смотрела, как милиционеры и доктор,затаптывая место происшествия, поднимают труп и устраивают его на диване.Представляю, что сказал бы Женя, глядя на подобные методы ведения следствия!

Наконец неприятная процедура завершилась. Люлюлежала на кожаных подушках, глядя в потолок. В суматохе доктор забыл закрытьпокойной глаза. Обезумевший от горя Степан зачем-то укрыл труп пушистым пледомв красно-черную клетку. Все спустились вниз, и все время сохранявшийспокойствие Петька предложил милиционерам выпить. Те не стали ломаться, арадостно приняли бокалы с коньяком. Что и говорить, в провинции все намногопроще.

Оставив представителей закона наслаждатьсявыдержанным Арманьяком, я пошла в свою комнату. Маши нигде не было, очевидно,девочка, поняв, что произошло непоправимое, увела Мишу подальше от мертвойматери. Все-таки странно: не очень молодая, но здоровая и полная жизни женщинавнезапно умирает, а милиция, даже не настаивая на вскрытии, утверждает, чтоЛариса погибла от сердечного приступа. Комнату и то не осмотрели, ШерлокиХолмсы! Уму непостижимо! Пойду сама все осмотрю.

Прихватив очки, я вернулась в будуар. Лариса,как живая, лежала на диване, глаза ей так никто и не закрыл. С чего начать?Во-первых, окно. Оно закрыто на задвижки и даже заклеено, на подоконнике примостилсядеревянный ящичек для рукоделия. Открыв крышку, я увидела аккуратно разложенныекатушки, иголки, ножницы. Еще на подоконнике красовалась большая ваза состеклянными нарциссами. У противоположной стены стояла довольно большая кроватьсо смятым покрывалом и подушками. Степан сильно храпел, и вот уже несколько летсупруги спали в разных комнатах. Я поворошила белье: ничего особенного. Простопостельные принадлежности хорошего качества. На столике у изголовья – маленькаялампочка с абажуром, книга «Инфекционные болезни собак» и пустой стакан. Японюхала посуду – никакого запаха, скорей всего тут была кипяченая вода. В углубольшое удобное кресло, на полке – маленький телевизор. Да, Люлю устроилась тутсо всевозможным комфортом. Я потянула дверцы небольшого встроенного шкафа – наполочках царил идеальный порядок, словно хозяйка ожидала, что кто-то станетлазить здесь в ее отсутствие. Аккуратными стопочками высилось белье, чулки иноски лежали в отдельном ящичке. На плечиках висели платья, костюмы, блузки,пиджаки. Внизу – обувь.