Ужасно любопытно, вход в кухню в самом концетемноватого коридора, никто не заметит, если подслушаю.

– Ты уверена, что нашла алмаз? –взволнованно спросил Петя.

– Гляди, – отвечала Диана, –видишь, какой большой! Даже не представляю, сколько карат. Надо съездить вМоскву, оценить.

– Молодчина, – обрадовалсяПетя, – давай его сюда, завтра же с утра и отправлюсь.

Диана тихонько засмеялась:

– Нет, дорогой, нашла-то я, мне иоценивать. Что в завещании сказано? Сокровище принадлежит тому, кто его отыщет.И если это настоящий брильянт…

– То что? – ухмыльнулся Петька.

– То нам вовсе не обязательнорассказывать всем о находке. Просто исчезнем, и все, начнем новую жизнь.

Послышался звук поцелуя.

– Как ты думаешь, – спросила черезсекунду Диана, – кто убил Ларису?

– Язык у нее длинный был, – сообщилПетя, – вечно намекала, что в курсе всех гадостей. Мне с этакой ухмылочкойсообщила, что я изменяю Анне. «Знаю, знаю, – говорит, – с кемпроводишь свободное время». И Лене что-то сказанула, сам видел, как девица изее комнаты вылетела вся красная. Ладно, пошли отсюда.

Я быстро побежала в холл. Как ни печально, ноПетька прав. Была у Люлю такая слабость – намекать людям на их тайны. Конечно,шантажисткой ее не назовешь, потому что выгоды от этого она не имела никакой.Но удовольствие получала колоссальное. Помню, как Лариса в присутствии одногонезнакомого мне мужчины всерьез рассуждала о том, что венерические заболеванияпередаются из поколения в поколение, как ни лечи. То есть если ваша бабушкаболела сифилисом, то и вы получите рано или поздно эту болячку.

– Знаю как врач, – уверенно щебеталаподруга, – это новые данные, просто революция в науке.

Гость стушевался и быстро откланялся. Послеего ухода я спросила у Лариски:

– Что за чушь ты только что несла овенерических заболеваниях?

Люлю радостно рассмеялась:

– Здорово он удрал, в момент исчез. Дочего же противный! Все набивается к Степке в друзья, деньги без концаодалживает. И вдруг маленькая птичка принесла на хвосте пикантную подробность.Его мать, оказывается, скончалась в больнице для хроников от незалеченногосифилиса. Надеюсь, больше никогда не встретимся.

Наверное, поэтому у Лариски было так малоподруг. Ну кому хочется в разгар приятного вечера услышать о себе полнуюправду. Ладно бы избавлялась таким образом от врагов. Так нет же, порой простоне могла удержаться. Огневы перестали появляться в доме после того, как Люлюнамекнула, что знает о трех годах, проведенных женой за решеткой. Комаровыисчезли в результате невинного сообщения о том, что многие дети умирают, недожив до года. А позднее я узнала о таинственной смерти несколько лет томуназад сына Наташи Комаровой. Младенец задохнулся во сне, оставшись наедине сосвоим отчимом. И уже совсем непонятно, почему обиделись Волковы. Лариска крайнемило рассуждала об умственных способностях различных рас, отметила тщательностькитайцев, вежливость англичан и глупость негров. Кто мог подумать, что дедушкаГены Волкова выходец из Алжира, да еще и негр в придачу? Тут вообще не на чтообижаться! Печально другое – и Огневы, и Комаровы, и Волковы добрые друзьяВойцеховских, и, если бы не любовь Люлю к безудержному выбалтыванию чужих тайн,дружба длилась бы и по сию пору.

Интересно, что и кому сказанула Ларка наканунесвоей гибели? У кого в доме есть страшная тайна, для сохранения которойпонадобилось убить болтунью? И как вообще ее отравили, куда насыпали яд?Обедали мы без нее, уставшая Люлю заснула. Степан послал за женой Мишу, номальчик не стал будить мать. Утром все завтракали вместе. Насколько помню, втот день подали омлет с сыром, тосты, джем, масло, сахар, кофе и чай. Омлетлежал на большом блюде, и каждый сам брал понравившийся кусок. Скорей всегоникакого яда там не было. Глупо засовывать отраву в еду, которая может недостаться «клиенту». Кофе насыпали из общей банки, чай пила только Маруся,масло мазали все, да и джем тоже. Сахар, конечно, безвреден. Нет, за завтракомвсе было в порядке. И потом, слопав слоновью порцию отравы, Лариска не сумелабы принять тяжелые роды. Что ела и пила несчастная между завтраком инесостоявшимся обедом? Я пошла на кухню. Кухарка Войцеховских, необъятнаяКатька, лакомилась кофе со сгущенкой.

– Угостите чашечкой Nescafe, – сталая подбираться издалека к цели своего визита, оглядывая гору посуды, оставшуюсяпосле ужина.

Приветливая Катерина налила большую кружкуароматного напитка и принялась причитать:

– Бедная Лариса, вот ужас! Как она отравилась?!Ума не приложу.

Всхлипывая, Катька поведала, что Люлю терпетьне могла возиться на кухне. И это очень устраивало кухарку. Хуже нет, когдахозяйка вечно сует свой нос в кастрюли. Лариса же только заказывала меню иникогда не ругалась, если Катерина вдруг вместо предполагаемого мяса подаваларыбу. Люлю не делала замечаний и не давала советов. Сама становилась к плитекрайне редко. Именно в тот день, когда Катя отправилась на похороны своейматери, Люлю и перепутала стрихнин с солью.

– Владимир Сигизмундович кричал, что онарешила его отравить, – сплетничала кухарка, – но, по-моему, он сам вэто не верил. Люлю такая беспечная! Побежала травить крыс в питомнике, потомпоставила банку на стол и давай суп готовить. А банки-то все одинаковые.

И она показала рукой на ряды белых фарфоровыхемкостей.

– Надо же было догадаться и насыпатьотраву в одну из них, – недоумевала Катька, – а накануне она крепкопоругалась со стариком. Уж не знаю, что у них там вышло, но я заглянула вечеромв столовую, а они почти в темноте шипят друг на друга, как змеи. Увидели меня изамолчали, – старик красный, как помидор.

– Не помните, в день смерти Ларисазаходила на кухню?

– Забегала.

– А зачем?

Кухарка замялась, потом махнула рукой ирассмеялась.

– Ладно уж, расскажу, теперь все равно.Лариса давно пыталась похудеть, старуха ее изводила, то коровой назовет, толошадью! Вот и травилась всякими препаратами, да без толку. А тут прибегает,веселая, и таблетки показывает: «Смотри, Катерина, никому не говори, теперьточно стану стройной. Хочешь попробовать?» Меня Господь тоже телом не обидел,но есть лекарства не собираюсь, так и сказала. А хозяйка рассмеялась и давайкапсулы глотать. За тем и приходила, чтобы никто не видел, что она новоесредство нашла, и не насмехался над ней.

Посудачив еще немножко со словоохотливойКатериной и выслушав ее сетования о глупых домработницах, боящихся невестьчего, я пошла к себе.