Капсулы, вот что ела Лара! И скорей всего,отраву подсыпали именно туда. Кстати, а где сейчас хранится банка с ядом? Пришлосьвернуться на кухню.

– Степан Владимирович велел держатьотраву в кладовой, – сообщила Катя, – стрихнин насыпали в небольшуюстеклянную банку с притертой пробкой и наклеили на нее бумажку «яд», чтобыопять не ошибиться.

Я заглянула в небольшое помещение, где стояликоробки со стиральным порошком, средства для натирки полов и мебели,разнообразные аэрозоли. Но нигде на полках не обнаружилось ничего похожего набанку с отравой. Яд просто-напросто испарился.

Искать убийцу следовало среди домашних. В этомя была абсолютно уверена. Пока узнала только одну тайну, известную Люлю, –Петя и Диана любовники. Но это показалось мне слишком мелким, подумаешь,изменяют супругам, эка невидаль. Немного больше надежды я возлагала наквитанцию, найденную в кресле. Что искала Люлю в хранилище?

Утром, сославшись на неотложный визит кзубному врачу, помчалась в архив. В просторном читальном зале не было ни души,только миловидная средних лет служительница, поглощенная чтением. Взяв у меня200 рублей, женщина принесла довольно тяжелую книгу. Я открыла пахнущий старойбумагой переплет. Перед глазами замелькали фамилии тех, кто в январе 1947 годасочетался браком. Я листала страницы, недоумевая, что могло тут заинтересоватьЛюлю. Наконец глаз наткнулся на знакомые имена: 16 января, 13.15, ВладимирВойцеховский и Фрида Капстыньш, адрес жениха – Комарово, адрес невесты –Хлебный переулок. Свидетели: Софья Михайлова, проживающая на улице 8 Марта, иКонстантин Косов – Хлебный переулок. Возле фамилий свидетелей тоненький восклицательныйзнак. Я нашла то, что интересовало Люлю.

День сегодня выдался чудесный, больше похожийна весенний. Резко потеплело, снегопад прекратился, из-за туч выглянуловеселое, яркое солнце. Я села в «Пежо» и, закурив, стала рассматриватьподробную карту Москвы.

К моему глубокому удивлению, дом в Хлебномпереулке стоял, как и в 1947 году. Правда, теперь его украшала вывеска «Отель».Конечно, гостиницей здание можно было назвать лишь с большой натяжкой.Маленький двухэтажный домик. Правда, фасад аккуратно выкрашен. Внутри, внебольшом холле уютно выглядели два кожаных дивана и кресла, слева дверь,украшенная табличкой «Главный администратор». Распахнув ее, я увидела за серымофисным столом приятного юношу.

– Что желаете? – спросил он,улыбаясь.

Я тоже улыбнулась.

– Вы навряд ли мне поможете. Нет ли средислужащих людей пожилого возраста?

– Сомневаетесь в моей компетенции? –удивился парень. – Впрочем, если надо, могу позвать хозяина, хотя работаютут уже пять лет и до сих пор справлялся.

– Нет, нет, – успокоила яего. – Просто разыскиваю одного человека. Он жил в этом доме в 1947 году.

– Да, – засмеялсяадминистратор, – меня еще и на свете-то не было. А кого, если не секрет?

– Константина Косова.

– Ха, – мальчишка в ажиотаже стукнулкулаком по столу. – Это ведь мой дед, и вы, кстати, вторая дама, котораяразыскивает его.

– А как выглядела первая?

– Полная такая, высокая и веселая тетка вбежевом пальто. Прикатила на темно-зеленом «Вольво».

Так, все верно, иду по следу Люлю.

– Можно увидеть вашего деда?

– Запросто, сейчас позвоню, и старикобязательно вас пригласит, он обожает гостей, в особенности женщин.

Парень принялся тыкать пальцем в кнопкителефона, и через пару минут я уже поднималась по узкой лестнице. Последняядверь в конце коридора распахнулась, и на порог ступил высокий, стройныймужчина, совершенно непохожий на дедушку. Сколько же ему лет? Если в 1947 годуон был свидетелем на свадьбе, значит, сейчас ему где-то около семидесяти, неменьше. Но как здорово выглядит.

– Это вы прелестная особа, разыскивающаядряхлого Константина Сергеевича Косова? – хорошо поставленным голосомспросил мужчина и засмеялся, приглашая меня войти. За дверью оказалась некомната, а целая квартира. В небольшой кухоньке кипел чайник, наполняя резкимсвистом прелестную гостиную, куда Косов провел меня.

Необыкновенно уютная комната, но сразу видно,что здесь живет холостяк. Пепельница полна окурков, на спинке стула виситпиджак, посередине круглого обеденного стола разлегся крупный персидский кот.Ни одна хозяйка не потерпит такого беспорядка в ожидании неизвестной гостьи.

– Хлебнете коньячку? – предложилхозяин.

– Спасибо, за рулем.

– Подумаешь, – отмахнулся КонстантинСергеевич, – рюмочка не повредит.

– Нет-нет, лучше кофе.

– Кофе так кофе, – покладисто сказалКосов и заварил немыслимую бурду, куда щедро налил сливок и насыпал четыреложки сахара.

Из кухни появился второй кот и прыгнул мне наколени. Константин Сергеевич достал кекс и хлеб с изюмом.

– Угощайтесь, – радушно пропелон, – уж я-то знаю, как девочки любят сладкое.

В мои сорок с хвостом я, видимо, показаласьему совсем юной. В гостиной с нераздвинутыми до конца тяжелыми гардинами былотемновато. Я маленькая, щуплая, с короткой стрижкой, вот и смотрюсь подростком.

– Чему обязан? – церемонноосведомился хозяин, откидываясь в кресле.

Отхлебнув немыслимый напиток, я спросила:

– Знали ли вы когда-то Фриду и ВладимираВойцеховских?

Косов удивился:

– Вот уже вторая дама интересуется моимидрузьями. Да, я хорошо знал Вольдемара и даже был свидетелем на их свадьбе.

– И часто потом встречались?

– Очень близко дружили до поездкиВольдемара в Ленинград, а потом он вернулся, женился на Фриде, и ониотправились в Ригу, так что я потерял с ними связь.

Я тряхнула головой, пытаясь оценитьинформацию:

– Вольдемар часто ездил в Ленинград?

– Да нет, если знаете, он служилветеринаром, работал в Подмосковье, кстати, хорошо зарабатывал. Поездкой вЛенинград его премировали за ударную работу. Была такая форма поощрениясотрудников.

– Не знаете, где они познакомились сФридой?

– О, это романтическая история. Оказалисьрядом на концерте в Питерской консерватории, оба обожали классическую музыку.Фрида – латышка, все ее родственники погибли в войну, во время бомбежки, ибедная калека осталась одна-одинешенька.

– Калека?