Было в нем что-то от марионетки в руках неумелого кукловода– только вот явственно веяло вполне человеческими колебаниями, страхом,неуверенностью…

– Не нравится он мне, – тихонько сказал Сварог.

– А уж мне-то! – фыркнул у него над ухом Бангал. –Как же, имели честь неоднократно наблюдать подобное при других обстоятельствах…Настоящая и неподдельная «пляска тихарика», верно тебе говорю: и жутко ему, идонести хочет непременно. То ли много ему наобещано, то ли, ты прав, не верит вуспех предприятия… Ишь, как его корежит, сучару… Ну, понятно, вот-вот начнетсякормежка, можно уцепиться за веревку и заорать, чтобы подняли, там, средивахарей у люка, наверняка будет тот, кто его мазал…

– И что делать? – спросил Сварог.

– А что тут сделаешь? – спокойно пожал плечамиБангал. – Значит, судьба такая – начинать именно сейчас. Надо жекогда-нибудь начинать… – его тон был будничным, почти равнодушным. –Выходит, пора… Жамый Шабар, я вас душевно прошу, зажигайте огонь, а уж костервам поможет соорудить наш расторопный Цура, он на такие штуки горазд… Цура!Бадохай ламя, шиче-шиче! Шиче, блэ!

В закутке моментально началась деловая суета. Цура – тотсамый, что имел за душой полицейских, – проворно принялся складывать вкучку пригоршни невесомых бумажек от распотрошенных сигарет. Второй вытащил издальнего угла лежавшую на чьей-то рваной рубахе кучу черного табака – от тех жесигарет. Вышло так, что из всего, что Сварог умел творить, горючим материаломоказались лишь сигареты, вот и пришлось создать их целую кучу…

Еще двое сидели на корточках рядом, помогая принеобходимости. Протянув палец с появившимся на нем язычком огня, Сварогосторожно поджег первую бумажку. Крохотное пламя перекинулось на сложеннуюЦурой кучку, и душегуб подбросил еще бумаги, горсть фильтров… Его корешокосторожно подсыпал табак, подкладывал лоскутья рубашки.

Пламя костерка уже доставало стоявшему во весь рост Сварогудо колен, дым понемногу заволакивал закуток, и они, сорвав полог, выскочилинаружу, заорали во всю глотку:

– Пожар! Пожар! Горим, мать вашу! Пожа-а-а-ааар!!!

Остальные, непосвященные в стратегические замыслы, повелисебя как и следовало ожидать: в ужасе шарахнулись всем скопом к противоположнойстене. Пожар разгорался, в огонь летели новые лоскуты, бумага, табак,сигаретные фильтры, остро воняло горелой синтетикой, чуть приятнее пахлотлеющим табачком, дым уже валил, как из кухонной трубы перед большимпраздником, тянулся в люк. Наверху наконец-то заметили нечто неладное, надголовой послышался топот, раздались недоумевающие выкрики, и совсем близкозалилась пронзительными тревожными трелями боцманская дудка.

Одним прыжком оказавшись в центре трюма, Бангал закричал:

– Слушай меня, тарабарские! Началось! Въехали, корявые?Бахан на кутан, дружочки, шахан на цуцан! Шомай, рванина, светит воля!Началось!

И почти сразу же десятка два голосов, надсаживаясь вяростной надежде и азарте, подхватили:

– Пожар! Пожар! Горим! Спасайте, мать вашу! Горим, вахари!

Наверху уже разворачивалась нешуточная суматоха, палуба надголовой гудела от грохота шагов, но все это никак не походило на панику: судяпо звукам, группы людей бежали в одном направлении, звучали громкие, яростныекоманды, что-то шумно волокли, что-то тяжелое и длинное, звенели, отталкиваясь,лезвия гуф, стучали приклады о палубу, дудка свистала, не переставая…

Сварог осклабился, представив, каково им сейчас – тем,наверху. Пожар на корабле – это очень страшно. Вокруг, конечно, целое мореводы, в самом прямом, не в переносном смысле, но какой от нее толк? Это отгорящего дома можно уйти подальше, а куда денешься с пылающего корабля? Развечто в шлюпки-скорлупки – а до ближайшей суши далековато. К тому же в трюменаверняка стоят бочки с порохом – кроме каторжников, корабль везет груз дляКатайр Крофинда, все, что там не производят, а значит, и порох…

Шипастая решетка вдруг исчезла, поднятая и отброшеннаядюжиной рук. В отверстие люка свесилась перекошенная усатая физиономия вживописном обрамлении мушкетонов. Поводя усами и вращая глазами, вахарькакое-то время смотрел вниз, но потом ему прямо в лицо ударил клуб густогодыма, после чего не осталось никаких сомнений относительно происходящего втрюме. Физиономия отпрянула, перхая и матерясь, исчезла из виду. Дуламушкетонов, правда, остались. Над самым люком кто-то громко отдавал приказы.

Вдруг что-то заскрежетало: это сверху косо опускалась самаянастоящая лестница, широкая доска с приколоченными перекладинами и перилами, еенижний конец глухо стукнул в пол, и тут же наверху рявкнули:

– Слушай меня, рванина! Всем моментально отойти к дальнейстенке! Кому говорю! Кто замешкается, прибью!

И вслед за тем, буквально через пару секунд, бабахнулмушкетон. Целая россыпь картечи ударила в пол, взлетели щепки, кто-то дикозаорал – должно быть, зацепило рикошетом. Толпа отхлынула к упомянутой стенке –трусы, как и следовало ожидать, быстрее всех, оказавшись теперь в задних рядах,а вот люди другого склада, Сварог в том числе, оказались впереди…

В клубах дыма вновь замаячила усатая физиономия и,рассмотрев обстановку, насколько удалось, пропала с глаз. Затопотали сбегавшиепо лестнице стражники – ощетинясь гуфами и мушкетонами, они тут же с большойсноровкой рассыпались цепью, перегораживая трюм, оттесняя остриями толпу ещедальше. Их становилось все больше и больше, выстроились почти что локоть клоктю. По опустевшей лестнице проворно сбежал, придерживая широкий клинок набоку, некий чин – судя по золотым жгутам и нашивкам на серо-лиловом мундиретюремного ведомства, не простой вахарь, а лицо, облеченное некоторой властью.Бросился в тот угол, где горело и дымило, пытаясь рассмотреть источникнежданного возгорания, разгоняя дым шляпой…

Сварог понял, что пора действовать.

Он не смог бы описать обычными словами, что с ним произошло.Скорее всего, и не было таких слов. Просто – получилось. Он знал, чтополучилось, так как перешел в какое-то другое состояние.

Видел, как непроизвольно исказилось лицо стоявшего рядомБангала – ну да, Сварог вмиг исчез, растворился в воздухе…

Высмотрев подходящую брешь – довольно широкое пространствомеж двумя стражниками – Сварог бросился туда. Он все же задел локтем одного,тот дернулся, недоуменно выпучил глаза, но, скорее всего, решил, что емупоказалось…

В три секунды Сварог взлетел по пустой лестнице наверх,словно ошалевшая кошка. Чуть не столкнулся лоб в лоб с несущимся к люкуматросом – с полдюжины морячков тащили по палубе брезентовый шланг, которыйявно собирались подключить к водопроводному крану, – шарахнулся в сторону,прижался к мачте, зажмурясь, ожидая, когда глаза после чуть ли не недельногопребывания в полумраке привыкнут к яркому солнечному свету. Огляделся. Самаяобычная палуба обычного корабля. Перед люком выстроились шеренгой не менеедвадцати стражников, бдительно держа гуфы наперевес. Никто уже не суетился, всезнали свой маневр. Второй начальничек, держа руку на эфесе, вытянул шею,стараясь рассмотреть хоть что-то в люке, откуда все еще валил дым. Матросы сошлангом исчезли в трюме. Остальные таращились сверху, со снастей.