Я посмотрел на пудовые серьги с бриллиантами, оттягивающиеуши несчастной бездомной, на несколько колечек с крупными изумрудами и быстроприкинул в уме их стоимость. Пожалуй, на новую квартиру ей хватит.

— Ужасно, — воскликнул Сергей Петрович. —Лариса, немедленно приготовь две спальни. Риточка, садись к столу. Представляю,что ты пережила!

— Мы вполне можем обойтись с Пашей однойкомнатой, — заявила та, вставая из кресла.

Сергей Петрович нахмурился.

— Ни стыда ни совести, — прошипела Анна, —это при живом-то муже.

Кузьминский перевел тяжелый взгляд на нее и холодным тономвелел:

— Ешь рыбу.

— Но у меня мясо, — вякнула Анна.

— Значит, жуй телятину, — отбрил СергейПетрович, — и не лезь куда не просят.

— Вот, — Анна вскочила на ноги, — вот таквсегда! Я стараюсь, веду дом, а стоит этой появиться, и ты меня унижаешь. Зачто? За что?!

Продолжая монотонно повторять вопрос, она вылетела из-застола и, всхлипывая, убежала в коридор. За ней с воплем: «Мама!» — понесласьКлара. Валерий спокойно пил чай, а Белла, довольно ухмыляясь, жевала пятую посчету плюшку.

— Я не знала, — скривилась Маргарита, — чтоваши отношения с Анной зашли так далеко — она, оказывается, позволяет себезакатывать истерики!

Понимая, что сейчас скандал наберет новые обороты, я встал итихо сказал:

— Наверное, мне следует пойти заняться деньгами.

— Ступай, Ваня, — кивнул хозяин, — велюподать тебе чай в мой кабинет.

Около полуночи Сергей Петрович зашел в мою комнату и усталосказал:

— Ваня, я иду спать, занимай наблюдательную позицию.

— Где? — спросил я. — Мне залезть в шкаф?

Кузьминский покачал головой:

— Нет, этого не потребуется, смотри.

С этими словами он подошел к двери и поманил меня пальцем. Япрошел в его кабинет.

— Вот здесь, — сообщил хозяин, — зазанавеской, есть небольшая ниша, там стоит кресло, устраивайся поудобней и жди.Единственное — тебе придется поскучать. Книгу почитать ты не сможешь, лампузажигать нельзя.

— Но как же я разгляжу вора?

— Я всегда оставляю в кабинете гореть торшер, —спокойно объяснил Кузьминский.

— Мне схватить грабителя за руку? Поднять шум?

— Нет, — ответил Сергей Петрович, — простопонаблюдай за процессом, а потом расскажи мне. Ну, смотри не засни!

Широко улыбнувшись, он ушел. Я сел в кресло и попыталсяразвлечь себя составлением стихов. Обычно рифмы легко приходят мне в голову, носегодня не тот день. Любовь-кровь-морковь. Вишня-черешня. Чашка-пташка. Поняв,что муза улетела далеко прочь, я сосредоточился на мыслях о своей любовницеЖанне.

Жаль, конечно, что не увижу ее сегодня. Жанночка милаядевочка, красивая и далеко не глупая. Одна беда — у нее очень ревнивый муж, инаши свидания каждый раз проходят в суете. Жанна очень боится, что Григорийпоймает ее на адюльтере и выгонит вон из дому. А терять Жанне есть что.Григорий весьма богат, пожалуй, так же, как Кузьминский. Во всяком случае,фотографии ее дома, которые она мне показывала, сильно напоминают особнякСергея Петровича. Жанна ездит на «Мерседесе» и сумму в тысячу долларов считаетчем-то несущественным. Григорий бывший военный, разбогател он на торговлебензином, друзья у него такие же.

Раз в неделю Гриша зазывает в свою баню приятелей, гдекомпания оттягивается от души под водку, пиво, креветки и песни ОлегаГазманова. А Жанна закончила консерваторию, теперь она учится в Литературноминституте. Супруг, который искренне считает, что соль бывает только в солонке,а скрипичный ключ — это инструмент, которым чинят скрипку, раздражает ееужасно. Но у нее тяжелобольная мама, брат-школьник и ни копейки собственныхсредств, а Григорий, хоть и не способен отличить ямб от хорея, беспрекословнооплачивает все ее счета.

Во мне Жанна обнаружила родственную душу, пару раз она стоской говорила:

— Вот бы нам пожениться.

Но я далеко не так обеспечен, как Григорий, а она неспособна жить на медные гроши. Поэтому мы встречаемся украдкой, в основномкогда Григорий отбывает в Сибирь — он часто мотается туда по служебным делам.Кстати, я очень рад, что Жанна корыстна, в мои планы женитьба не входит, менявполне устраивает необременительная роль любовника.

Мысленно раздев Жанночку, я зевнул, потянулся и… вздрогнулот дикого крика, вернее, визга. Звук набирал силу, налетая на стены и отражаясьот них.

— А-а-а-а…

Застучали двери, зашаркали ноги, зазвучали голоса:

— Что случилось?

— Кто орет?

— Господи, и ночью покоя нет!

Я встал, прошел в свою комнату и выглянул в коридор. Всечлены семьи Кузьминского сбегали по лестнице вниз. Впереди неслась Белла,размахивая какой-то серой тряпкой.

Я присоединился к толпе. Мы добежали до белой двери, из-закоторой несся вопль. Белла пнула ногой филенку, и я увидел Ларису Викторовну вбалахонистой серо-розовой ночной рубашке. Увидав хозяев в исподнем, экономказахлебнулась визгом.

— Немедленно объяснись! — железным тономпотребовала Анна.

— Там, там, — забормотала Лариса, тыча пальцем взанавешенное окно, — там…

Анна быстро подошла к окну, распахнула створки и высунуласьнаружу. В комнату ворвался свежий воздух. На дворе в разгаре июнь, днемтермометр показывает больше двадцати градусов тепла, по ночам же на улицепрохладно.

— Что там? — обозлилась Анна, закрывая окно.

— Там…

— Кто?! — рявкнул Сергей Петрович, забыв проманеры. — Говори, не мямли.

— Глафира, — выдавила наконец из себя экономка.

Повисло молчание, потом Анна холодно процедила:

— Ты с ума сошла!

— Вовсе нет, — стала оправдываться Лариса, —я уже легла, почти заснула. Вдруг слышу — кто-то так тихонечко в стекло стучит.Сначала подумала, что мне мерещится, а потом застучали громче, громче.

Лариса встала, отодвинула занавеску, глянула в окно иприросла ногами к полу.