такой как у взрослого, так что тогда я не мог сказать то же самое, что ты сейчас. Спустя годы до меня наконец начало доходить в какое чудовище я превратился. Нет! Меня превратили. Я убил стольких Марк, что однажды задумался о том, что они бы могли прожить ещё очень долго и возможно счастливо. Я лишил их такой возможности, каждый раз думая о том, что моя жизнь для них была не значительней, чем свиньи в загоне. Как думаешь, правильно ли я мыслил?

— Что же с тобой случилось в прошлом, Виктор?

— Когда-нибудь расскажу.

— Я от тебя постоянно это слышу.

— А зачем тебе это знать? Что я и остальные значим для тебя, что ты так интересуешься нашим прошлым?

— Я не знаю. Хотя, — замялся Марк, — может смешно звучит, но… наверное, я считаю вас друзьями. Шила дважды, хотя нет, уже трижды спасала мне жизнь, и вы тоже. Ты согласился помочь мне и отвести в безопасное место, Бракас хоть и пытается казаться страшным и жестоким, но на самом деле он не такой…

— Эээ, ну я бы не был таким уверенным, — перебил его Виктор.

— Фимало обучает меня магии, за что я ему очень благодарен. Кстати, можно вопрос? — тихо заговорил Марк.

— Какой?

— Сегодня Фимало во время разговора упомянул о том, что убил собственного отца. Ты знал об этом?

— Конечно знал. Я знаком с Фимой ещё до того, как мы вступили в гильдию, — Виктор говорил тихо, так чтобы никто в палатках не услышал их разговор, — как я уже упоминал, клан Мирван — это сборище самых настоящих ублюдков, которые настолько были опьянены своей силой, что приносили проблемы всем и каждому, угрожая целым государствам. Но даже для их существовали определённые табу, что не допускались не при каких условиях. Чёрная магия всегда несла только злобу и одержимость и даже наш клан это понимал. Отец Фимы был одержим чернокнижием и постоянно проводил время за его изучением. В какой-то момент терпение клана лопнуло и его изгнали, вместе с беременной женой, и, лишившись защиты, он бежал далеко на север, скрываясь от расправы своих недругов. Потом родился Фимало, которого родной отец, хотел посвятить в чёрное колдовство и сделать своим приемником. Его мать не вынесла таких перемен жизни и умерла от горя, не видя желания жить даже ради собственного сына. С годами Фима становился всё старше, и его отец, зная, что ребёнок родился чародеем, постоянно пытался обучать его пользоваться тёмными потоками волшебства, которые ему ну никак не давались. Вместо этого он постоянно сбегал в соседние деревни, пропадая не на один день, и развлекался в местных трактирах, слушал байки путешественников, играл с деревенской ребятней и чувствовал себя счастливым. Стоит отдать ему должное, что даже имея такого мрачного и злого отца, он никогда не терял вкуса жизни. Возможно это была просто защитная реакция, но всё же Фима тьме не поддавался. Когда ему исполнилось четырнадцать, то терпение отца закончилось, и он решил провести особый чёрный ритуал, для которого требовалась жертва, и наполнить искру Фимы тёмной магией независимо от его воли. Между ними возникла ссора, в результате которой, Фимало вонзил в сердце отцу нож, предназначенный для убийства жертвы. Он покинул дом, после чего отправился в путешествие, был попрошайкой, изображал из себя фокусника в трактирах, и никто не подозревал, что он на самом деле чародей. Всем интереснее наблюдать за обычным человеком, вытворяющим то, что не под силу тому, кто не обладает магией. В общем дурил народ. В одном из таких трактиров я его и встретил. Все уже тогда знали кто я такой и опасались, пытались нанести удар в спину. Все кроме его. Он пристал до меня с расспросами про мои глаза, магический меч и про то, почему на меня так косо смотрят. Он не затыкался ни на секунду, мне очень хотелось ему врезать, я даже подумывал, что он хочет отвлечь меня, чтобы потом нанести удар. Кто знал, что у него и в мыслях такого не было. Потом и вовсе увязался за мной. Я узнал, что он тоже Мирван, только спустя полсвета, когда на нас напали охотники за головами. Я больше не мог подвергать его опасности из-за меня и в какой-то момент ушёл, когда он валялся на койке, раненный после очередного нападения. В следующий раз мы встретились уже в гильдии, в которую Декарн позвал его первее, чем меня. Как видишь, твоя жизнь ещё не такая дерьмовая как наша.

— Подумать только, — Марк опустил взгляд, обдумывая всё услышанное, — не знал, что он такое пережил. Чем больше я узнаю о вашем клане, тем больше понимаю, почему его уничтожили.

— Мирваны были первыми людьми, которые покинули Ант, а позднее образовали один из самых сильнейших кланов Междумирья. Никто не знает откуда они взяли такую силу, но именно она заставляла все остальные кланы бояться их.

— Помимо Мирванов есть ещё кланы?

— Можно сказать, что нет. Почти сто лет назад состоялась война кланов. Несколько народов сражались друг с другом на протяжении двух лет, пока Мирваны не уничтожили верхушки вражеских кланов и заставили остатки прятаться по всему миру. Гуэрра, хайкиры, фриды, канг’миары, все они сейчас представляют собой разрозненные группы наёмников, чьими услугами пользуются лишь те, кто может себе это позволить.

— Представители этих народов стали частью ОГМ? Фимало говорил, что любая наёмная гильдия должна иметь разрешение от верховных наблюдателей на свою деятельность.

— Ни один верховный наблюдатель не станет в здравом уме пытаться покончить с одним из этих кланов. Хоть кланов официально больше не существует, но они всё также остаются одними из самых опасных воинов материка. В своё время они были главной угрозой для ОГМ, могли притеснить любую гильдию, поэтому война кланов стала для верховных наблюдателей самым грандиозным событием, которое они негласно празднуют каждый год. После того как Мирваны победили, то стали ещё более высокомерней, пытались показать всем, что именно с ними должна считаться каждая страна материка. За это и поплатились… Правители главных государств пошли на очень рискованный шаг, но всё же добились своего. Фиме повезло, что он был дальше всех от этих событий.

— И после всего пережитого остаётся таким позитивным и жизнерадостным, — улыбнулся Марк.

— Тебе стоит взять с него пример. Он понимает, что жизнь одна и больше не будет, так что не стоит тратить её на самобичевание.

— Так же и ты?

— Для меня главное оставаться свободным, но увы я не знаю каково это. Я всю