Я взглянула на Хелену, пытаясь понять, слышит ли она Тери, но увидела, что та глубоко погружена в одной ей ведомые мысли.

– Да, спасибо, Тери, – сказала я.

Я заметила, что на лице Хелены впервые за последнее время появилось некоторое оживление.

– Элеонор рассказывала мне, что в детстве она все время вовлекала вас в неприятности и была зачинщицей во всех шалостях.

Ева кивнула.

– Так оно и было. Полагаю, мы обе просто стремились внести разнообразие в нашу размеренную жизнь, но я в этом всегда полагалась на Элеонор.

– Даже когда это привело к падению с дерева, закончившемуся инвалидной коляской?

В голосе Хелены не было ни намека на злорадство, как будто ей действительно было просто интересно узнать ответ.

Ева на мгновение опешила.

– Да, даже тогда, – сказала она. – Разве она вам не сказала, что тоже чуть не умерла в тот день?

– Нет, не сказала. – Хелена бросила на меня осуждающий взгляд, а я в упор смотрела на Еву, посылая ей мысленный приказ замолчать.

Тери принесла напитки и блюдо с печеньем, и я понадеялась, что сестра отвлечется от болезненной темы. Но она и не думала умолкать.

– Когда я упала, – сказала Ева, – Элеонор бросилась мне на помощь и, пытаясь добраться до меня как можно быстрее, отпустила ветку, за которую держалась. Она сильно ударилась о землю, и, когда медики «Скорой помощи» наконец прибыли туда, ее сердце уже остановилось.

Ева бросила на меня взгляд поверх стакана с ледяным чаем, и ее фиалковые глаза были полны нежности.

– Я так и не узнала, сделала ли она это, чтобы спасти меня, или потому что не представляла своего существования без сестры, поэтому я просто взвалила на нее всю вину за собственную глупость. В конце концов, это было проще, чем испытывать к ней благодарность за то, что она чуть не погибла, пытаясь прийти мне на помощь.

– И вы думаете, что можно вот так просто изменить свое отношение и безо всяких усилий получить шанс на новую жизнь? – Хелена сидела, сложив руки на коленях, и была похожа на психоаналитика, терпеливо расспрашивающего пациента о его проблемах.

Ева нахмурила тонкие брови.

– Перед каждым рано или поздно встает выбор, мисс Жарка. Не всегда все складывается так, как нам хотелось бы, и можно всю жизнь провести, осуждая себя или других. В любом случае это означает, что мы проживаем жизнь, упиваясь осуждением, а не занимаясь чем-то созидательным. – Она положила руку на живот. – Беременность открыла мне новые возможности и полностью изменила мой взгляд на мир. Теперь я думаю, что шанс на новую жизнь существует всегда и везде, если только задаться целью его найти.

Ева сосредоточилась на том, чтобы поставить стакан на серебряный поднос, старательно избегая смотреть нам в глаза.

Я взглянула на сестру, пытаясь понять, кто же на самом деле эта женщина, сидящая в инвалидном кресле.

– Вижу, ты насмотрелась ток-шоу доктора Фила, – произнесла я едва слышно.

Ева задумчиво посмотрела мне в лицо своими фиалковыми глазами. В воздухе витали пьянящие запахи знойного летнего полдня и дорожной пыли.

– Глаза закрыты, но не спишь, а попрощавшись, не уходишь. Не так ли, Элеонор? – спокойно произнесла она.

Я ни слова не могла вымолвить от изумления.

– Я тоже слышала эту фразу. Полагаю, мы сами должны понять, что имела в виду эта женщина из наших видений.

Хелена внимательно наблюдала за нами, и ее глаза были на удивление яркими и ясными. Казалось, терзающие ее призраки прошлого на какой-то момент отступили. Она наклонилась вперед с таким же видом, как и во время нашей первой встречи, когда она пыталась заставить меня уехать, заявляя, что я не похожа на пианистку.

Она повернулась к Еве и произнесла своим самым повелительным, королевским тоном:

– Интересно, каково это быть сестрой Элеонор и расти вместе с ней? Полагаю, это было нелегко.

Я наблюдала за беседой Евы с Хеленой, иногда вставляя пару слов. Мне нравилось, как они поочередно переходили в атаку, обсуждая мою персону. В конце концов я сдалась, откинулась на спинку кресла и просто слушала их перепалку. Давно уже у меня на сердце не было так легко.

Позже, когда Хелена отправилась в свою комнату, чтобы отдохнуть, мы с Евой сели на крыльце в ожидании Глена и новостей о состоянии Джиджи. Сестра обняла меня за плечи, как делала всегда, когда мы были маленькими, и я чувствовала, что для счастья мне ничего больше не нужно.

На четвертый день после аварии позвонил Финн. Он говорил очень сдержанно, но все же я уловила нотки надежды в его словах.

– Гематома начала спадать, и мозговая активность в пределах нормы. Врачи уже поговаривают о том, чтобы вывести Джиджи из искусственной комы.

– О Финн! – воскликнула я, крепко зажмурив глаза и не находя слов, чтобы выразить свои эмоции.

– Еще рано делать какие-то определенные выводы, и врачи пока весьма осторожны в своих прогнозах, но все же они полны оптимизма.

– Когда я могу ее увидеть? – сказала я, более не в силах скрывать слезы.

– Как только ее переведут из реанимационного отделения. Я сам за тобой заеду.

– Со мной все в порядке, Финн. Я могу поехать на «Кадиллаке» Хелены. – Я вовсе не была уверена, что смогу вести машину, не впадая в панику всякий раз, когда будет раздаваться звук рожка или сирены, впрочем, у меня еще появится возможность это выяснить. Я не хотела тревожить Финна из-за таких пустяков.

– Ну уж нет. Мне лучше быть уверенным, что с тобой ничего не случится. К тому же мне все равно надо заехать на остров. Мне надо… – Он на мгновение замолчал. – Просто надо приехать.

Ему не требовалось объяснять, что он имел в виду. Я-то знала, что испытывают люди, в жилах которых течет соленая морская вода. Это была особая группа крови, которая отличала тех, для кого остров стал родным, они всегда слышали его зов.

– Позвони сразу же, как ее переведут из реанимации. Я готова поехать в любой момент, – сказала я.

Несколько мгновений никто из нас не произносил ни слова – мы просто прислушивались к дыханию друг друга.

Наконец Финн прервал молчание.

– Как там Хелена?

– Все так же. – Я не стала говорить ему, что посвящена в историю Хелены. В конце концов, это история чужой жизни. – Она по-прежнему не заговаривает о Джиджи, очень мало спит и ест, хотя ни она, ни я пока не делаем из этого проблему. Так что не беспокойся, сиделки тщательно следят за ее состоянием. Вчера вроде бы она встрепенулась, когда нас навестила Ева.

– К тебе приезжала Ева?

– Ну да. Хотела узнать, как у меня дела. Она привезла нам с Джиджи подарки. Я тебе их покажу, когда приедешь домой. – «Приедешь домой». Слова повисли в воздухе между нами, создавая незримую связь, несмотря на всю их недосказанность. – Мы пили чай со льдом, а сестра Уэбер испекла печенье с шоколадной крошкой. Передай Джиджи, что мы заморозили несколько штучек для нее и угостим, когда ей станет лучше. – Мне стало трудно говорить из-за комка в горле, и я отвернулась от трубки, чтобы незаметно сглотнуть.