Именно Диоклетиан сделал первые шаги по пути реорганизации армии. Как никто из прежних императоров, он осознавал необходимость наличия устойчивых резервов в пограничных армиях провинций; для этого он произвел масштабное увеличение численности вооруженных сил, но при этом сохранил старый принцип набора и не внес никаких изменений в общую структуру армии. Более существенные реформы пришлись на долю Константина. Диоклетиан и Константин понимали, что основой вооруженных сил империи могла быть только мощная преторианская гвардия, сильное конное и пешее войско, которое должно располагаться вблизи резиденции императора или его наместников и находиться в постоянной готовности выступить против врага. Точно так же, как основные подразделения эллинистической армии, — за исключением подразделений Антигонидов в Македонии, — эта сухопутная армия должна была быть армией наемников; она состояла преимущественно из варваров и пополнялась за счет союзных или преданных римлянам племен германцев и сарматов, а также за счет варваров того же происхождения, что и варвары, проживавшие на территории Римской империи. Армия состояла из различных подразделений, среди них были те, что представляли собой, собственно говоря, лейб-гвардию императора; однако наиболее важную роль играли comitatenses, часть которых именовалась palatini и представляла собой действительно хорошо обученное и отлично организованное войско. Войсковые подразделения, стоявшие гарнизонами в провинциях, в задачи которых входило подавление внутренних восстаний и первого натиска внешних врагов, были организованы по образцу резервов эллинистических царей. Солдат провинциальных армий набирали в приграничных поселениях, жители которых несли обязанность наследственной военной службы. Эти военные поселенцы были в основном варварами, германцами и сарматами, среди них попадались также потомки тех деятельных солдат и ветеранов, которые в III в. получили от императоров земельные наделы на границе. Если солдат не хватало, то набирали добровольцев или объявляли принудительный призыв; тогда в первую очередь привлекалось сельское население самых активных в военном отношении провинций — Фракии, Сирии, Британии и обеих Мавританий. Основной упор делался на auxiiia, боевые подразделения варваров, тогда как легионы, полки, состоявшие из римских граждан, играли подчиненную роль. Основной принцип военной организации Рима периода республики и времен первых императоров — воинская обязанность, распространившаяся на всех жителей Римской империи, — не был отменен. Но на практике воинская обязанность превратилась в налог, aurum tironicum, который обязаны были платить землевладельцы; использовался он для покрытия части расходов на содержание наемной армии и для вербовки людей, не прикрепленных ни к определенной профессии, ни к какому-либо земельному владению в пределах империи (vagi). Офицеров для в этих родов войск не набирали из представителей какого-то определенного класса. Сословие сенаторов было освобождено от воинской службы, а сословие всадников прекратило свое существование. Каждый, кто проявлял себя в военном деле, мог надеяться, дослужившись до звания унтер-офицера, попасть в штабс-офицеры (tribunus), т. е. командовать отрядом легионеров или вспомогательным полком, и затем продвинуться до должности войскового командира (dux) или даже до верховного командующего кавалерией или пехотой (magister equitum или peditum). Так дело обстояло в теории, но иногда это случалось и на практике. Разумеется, со временем исчезло обыкновение набирать офицерскую смену из числа представителей семей высшего офицерского состава, так что постепенно образовалась новая военная аристократия, которая, впрочем, никогда не имела характера замкнутой касты.[315]

В области реорганизации имперского управления политика императоров IV–V вв. была нацелена на то, чтобы увеличить число чиновников, упростить и четко обозначить круг их обязанностей и придать чиновничьей иерархии до определенной степени квазивоенный характер. В то время как управляющие инстанции городов, муниципальные сенаты, постепенно утрачивали все права самоуправления, вследствие чего их члены опустились до уровня неоплачиваемых государственных служащих, которые несли ответственность за распределение и сбор налогов и за назначение на принудительные работы и на выполнение других государственных заказов населением города и его окрестностей, корпус государственных чиновников в столице и в провинциях рос и укреплялся. В эпоху первых императоров бюрократическая система в ходе медленного поступательного развития сменила в столице систему городского управления, но в провинциях и в Италии она в большей или меньшей степени была приспособлена и присоединена к местному самоуправлению. Теперь эта система была детально разработана и распространена на все области управления. Мы не в состоянии проследить здесь за всеми этапами постепенного формирования организационной структуры всесильной бюрократии поздней Римской империи и отметить те модификации, которым она подвергалась в ходе развития. Это была та сфера, в которой почти все императоры пытались ввести изменения и улучшения, что является типичной чертой для всех правительств, основывающих свою деятельность на бюрократическом аппарате, поскольку реформы в этой области легко осуществимы и их действие можно наблюдать с момента вступления реформы в силу. Нам достаточно отметить, что со времен Диоклетиана и Константина целью центральной власти было создание хорошо организованного чиновничьего аппарата, приспособленного для того, чтобы под централизованным руководством осуществлять все необходимые для управления действия. Несмотря на свою кажущуюся сложность, система поздней Римской империи была гораздо проще, примитивнее и несравненно грубее, нежели утонченная, многоступенчатая система империи времен первых императоров, в которой основной вес приходился на самоуправление городов, в то время как чиновничество исполняло лишь вспомогательные и контрольные функции. Обладая неограниченной властью и ни в коей мере не подвергаясь контролю со стороны тех, кто составлял костяк государства, чиновничество постепенно стало в высшей степени коррумпированным и бесчестным и в то же время довольно небрежно стало относиться к своим обязанностям, несмотря на добротную профессиональную подготовку. Подкуп и незаконное обогащение были в порядке вещей, и попытки бороться с этим изъяном с помощью разветвленной сети шпионажа и взаимного контроля чиновников оказались напрасны. Любое увеличение армии чиновников, любое наращивание толпы контролеров лишь увеличивало число тех, кто жил подкупом и коррупцией. Величайшим злом были бесчисленные полчища тайных полицейских, agentes in rebus, которые выделились из frumentarii и задачей которых было не спускать глаз с населения и чиновников. Коррупция и нерадивость неизбежно присущи всем бюрократиям, чья деятельность не ограничена вверенным народу, обеспеченным широкими полномочиями правом самоуправления, — неважно, выступают ли они от имени автократии или от имени коммунизма. Было очевидно, что с трудом налаженная бюрократическая система, соединяющая военные и гражданские управленческие функции, не могла осуществляться, если бы она оказалась в одних руках, — руках высшего чиновничьего аппарата; поэтому обе ветви управления, которые всегда имели тенденцию к размежеванию, были теперь четко отделены друг от друга и в высшей степени специализированы. Нет сомнения и в том, что состав чиновников должен был формироваться не на основе какого-либо определенного класса, а из рядов тех, кто проявлял к этому роду деятельности наибольшую склонность. Но поскольку с должностью имперского служащего были связаны определенные льготы, то, конечно, наблюдалось стремление сделать должность чиновника наследственной привилегий особой касты. Высшие посты императоры распределяли среди кандидатов лично, и таким путем в число чиновников попадало значительное количество людей не по кастовому признаку. Но силою обстоятельств новая чиновная аристократия все же возникла, и в действительности именно она обладала монополией на все высшие должности в империи.