Был ли Кент шпионом? Посол Кеннеди безапелляционно утверждал, что да. Он заявил, что «вынужден признать, что неделя за неделей эти данные через Кента уходили в Берлин». Если бы Соединенные Штаты участвовали в войне, он бы потребовал, чтобы Кента выслали на родину и расстреляли.

В эту же ночь с 20 на 21 мая посол позвонил президенту Рузвельту и сообщил, «что их шифр, самый секретный «шифр Грея», с помощью которого Рузвельт и Черчилль вели переговоры, стал бесполезным. В результате как раз к моменту капитуляции Франции Соединенные Штаты вынуждены были приостановить секретную связь со своими представительствами за рубежом».

Кент, в свою очередь, не признавался в шпионаже. Он по-прежнему настаивал на том, что его целью было «передать бумаги конгрессу США, для предотвращения попытки президента США и человека, вскоре ставшего премьер-министром Великобритании, вовлечь Америку в войну»[143].

Через два дня после взлома его квартиры, на фоне активной деятельности в Европе «пятой колонны» Германии, Кент был официально арестован. Уже находясь в заключении, американским внешнеполитическим ведомством он был лишен дипломатической неприкосновенности, что привело к беспрецедентной передаче его в юрисдикцию британского суда. В августе он и мисс Волкофф были привлечены к уголовной ответственности, а в октябре при закрытых дверях начался судебный процесс. 7 ноября Анну Волкофф приговорили к десяти, а Тайлера Гейтвуда Кента к семи годам каторги.

Когда обнаружилась «неосмотрительность» Кента, как американские, так и британские власти полагали, основываясь на мнении посла Кеннеди, что значительное число документов, в том числе и переписка Черчилля с Рузвельтом, изъятых Кентом из шифровальной комнаты, попало к немцам через итальянцев. Из-за отсутствия точных доказательств против Кента и Волкофф обвинение в шпионаже не выдвигалось[144].

Во время работы над этой книгой я нашел недостающее звено в деле «Король против Тайлера Г. Кента». Донесения посла Макензена, найденные мной в сверхсекретных делах МИДа Германии, не оставляют ни малейших сомнений в том, что важнейшие из его сообщений в Берлин были почерпнуты из документов, похищенных Кентом и передаваемых Анной Волкофф ее итальянским друзьям.

Макензен начал передавать эти сведения в январе 1940 года, вскоре после того, как Кент предоставил Анне Волкофф возможность пользоваться добытыми им материалами, и внезапно прекратил их отправку, когда Кент был разоблачен и Анна Волкофф арестована.

Последнее сообщение Макензен отправил 23 мая 1940 года, через три дня после налета на квартиру Кента, а о важности этой информации можно судить по тому, что она была адресована министру иностранных дел фон Риббентропу. В ней излагался ответ президента Рузвельта на просьбу Черчилля, в частности о предоставлении 50 американских эсминцев для укрепления британских военно-морских сил, понесших значительный урон и в связи с возросшей угрозой со стороны немецкого подводного флота.

В телеграмме Макензена, в частности, говорилось:

«Из абсолютно надежного источника мне стало известно, что 16-го числа сего месяца американский посол в Лондоне получил по телеграфу указание Рузвельта передать Черчиллю ответ на его просьбы, выраженные в его личном письме к президенту.

1. Возможна передача 40–50 эсминцев устаревшего типа, но для этого потребуется специальное согласие конгресса, получить которое в настоящее время представляется затруднительным. Более того, в связи с нуждами национальной обороны выделение их кажется весьма сомнительным. В дополнение ко всему, по мнению Рузвельта, даже при получении такого согласия США потребуется по меньшей мере шесть-семь недель, чтобы ввести эти корабли в строй под британским флагом».

Это было написано за три с лишним месяца до подписания исторического соглашения о передаче эсминцев, в конце концов заключенного 3 сентября. Таким образом, немцы узнали о подробностях одной из самых деликатных и неоднозначных сделок, которую Черчилль и Рузвельт имели все основания держать в секрете не только от немцев, но и от американского народа.

По каким бы критериям ни оценивалась безрассудная «неосмотрительность» Кента и какие бы юридические доводы ни приводились при изучении этого дела, сейчас совершенно ясно, что он нанес Великобритании неисчислимый ущерб, притом в самые трудные времена. В тот день, когда он был разоблачен, битва за Францию подходила к трагическому концу. Немецкие танки подошли к Абевилю, отрезав французские и британские силы от эстуария Соммы[145]. Это был также день, когда адмирал Рёдер подал Гитлеру идею вторжения в Англию. Англичане были серьезно потрясены этими катастрофическими событиями, и дело Кента высветило ненадежность системы безопасности в их собственной стране.

Абвер не имел ни малейшего отношения к этому делу, а вся эта «операция» каким-то образом прошла мимо внимания секретных служб. Если это и смутило Канариса, то ненадолго, и вскоре абвер реабилитировался своим участием в другой крупной неосмотрительности, которая, как впоследствии выяснилось, нанесла гораздо больший вред союзникам и использовалась абвером для получения ценнейших разведывательных данных в течение длительного периода времени. Абвер вышел на президента благодаря невольному сотрудничеству самого вице-президента США.

В годы Второй мировой войны Швейцария была наполнена международными интригами. Значительная часть разведывательной информации абвера о Великобритании и США поступала из этой страны, впрочем, как и о Германии в США и Великобританию. (Именно в Берне Аллен Даллес организовал свои два исторических заговора: проникновение в германское правительство и операцию «Восход», результатом которой стала капитуляция Италии.) И там же британская и советская разведки сумели раздобыть тактические и оперативные планы вермахта через Александра Фута и Рудольфа Рёслера – таинственной Люси, аса шпионажа Второй мировой войны.

На первом этапе секретной войны на швейцарской земле немцы некоторое время пользовались преимуществом, прежде всего потому, что раскрыли шифры, используемые дипломатами союзников, включая даже Даллеса. Несколько лет немцы читали их секретную переписку. Они также сумели внедриться в считавшуюся лучшей в мире швейцарскую секретную службу, в первую очередь благодаря загадочному соглашению с ее начальником полковником Рожером Масоном, считавшим разумным дружить с обеими сторонами. В Швейцарию заслали двух немецких агентов: журналиста по кличке Хабакук, чьим объектом был МИД, и писателя по кличке Якоб, числившегося внештатным агентом в ведомстве Масона.