В других докладах Макензена содержалась информация практически о каждой договоренности, содержащейся в секретной переписке Черчилля и Рузвельта по поводу гарантий американской помощи англичанам.

Проверка высоко информативных посланий Макензена привела британские власти к заключению о том, что где-то в высшем американо-британском эшелоне власти происходит значительная утечка сведений. Из отдельных замечаний Макензена было ясно, что данные поступили от итальянцев, предположительно, от самого министра иностранных дел графа Галеаццо Чиано.

Предполагая, что в деле замешано посольство Италии в Лондоне, английские службы безопасности усилили слежку за всеми итальянскими дипломатами. В результате наблюдения удалось установить, что помощник военного атташе подполковник кавалерии дон Франческо Маринглиано герцог Дель Монте иногда посещал русскую чайную, принадлежавшую бывшему царскому адмиралу и его жене и славившуюся лучшей икрой в Лондоне. Выяснилось, что офицер поддерживал приятельские отношения с их тридцатисемилетней дочерью Анной, натурализованной британской подданной, по профессии портнихой, а по убеждениям ярой антисемиткой и фашисткой. Мисс Волкофф состояла на учете в Скотленд-Ярде и в МИ-5 как активный член реакционного и антисемитского «Правого клуба», во главе которого стоял член парламента от консерваторов, дальний родственник королевской семьи капитан Арчибальд Генри Мол Рамсей.

К Анне Волкофф тоже приставили хвост, что позволило выяснить ряд компрометирующих фактов из ее тайной жизни. Оказалось, что по ночам она часто гуляет по городу, обычно по темной стороне улицы, и расклеивает на остановках, телефонных будках, стенах церквей листовки. «Это еврейская война, – говорилось в одной из них. – Ваше стремление к самопожертвованию используется теми, кто получает от войны все большие и большие прибыли, спасая также свои богатства от конфискации». Хотя эти листовки были явно направлены на подрыв боевого духа нации, их тем не менее нельзя было расценивать как деятельность вражеских агентов.

Дальнейшая слежка выявила, что Анна бывает в фотостудии Николаса Смирноффа, где и встречается со своим знатным итальянским приятелем. Однако в этом не было найдено ничего предосудительного, тем более указывающего на их причастность к утечке или передаче особо секретной информации из Лондона в Рим.

Но вскоре службы безопасности Великобритании получили сообщение, давшее новый толчок расследованию. В нем прямо указывалось на американское посольство в Лондоне как на источник секретных материалов в таком количестве, что иногда для доставки их недельной партии требовалась бельевая корзина. Намек на это поступил от итальянского журналиста-антифашиста Луиджи Барзини-младшего, сына известного итало-американского издателя и бывшего редактора нью-йоркской газеты «Коррьере д'Америка». Молодой Барзини, работавший корреспондентом в Риме, сообщил, что его друзья, высокопоставленные чиновники МИДа Италии, открыто говорили с ним о фантастическом потоке американских документов из Лондона[142].

Существовала ли какая-либо связь между мисс Волкофф и американским посольством? Существовала. Круг тайных друзей Анны включал и молодого американского дипломата, разделявшего ее предрассудки. Это был Тайлер Кент.

К тому времени утечка материалов продолжалась уже несколько месяцев и, судя по донесениям Макензена, содержала все более важную информацию. Более того, из других источников стало известно, что Анна Волкофф через герцога Дель Монте и знакомых в румынском посольстве ведет переписку с Уильямом Джойсом, британцем, ведущим по радио Берлина нацистскую пропаганду, направленную на англичан. Мисс Волкофф регулярно писала Джойсу, снабжала его подрывной информацией, давала советы, как сделать его передачи более эффективными.

К середине мая британские власти знали достаточно и решили арестовать мисс Волкофф и допросить Тайлера Кента. В десять часов утра 20 мая в дверь его квартиры на площади Глостер постучал человек, представившийся сотрудником полиции, и попросил открыть дверь. Кент отказался, и четыре человека – два детектива специального отдела, один из МИ-5 и второй секретарь американского посольства, приглашенный в качестве наблюдателя, – взломали дверь. Детективы предъявили ордер и обыскали квартиру. В это время прозвонил телефон, и полицейский, снявший трубку, услышал голос человека, представившегося сотрудником итальянского посольства, что, как позднее отметил Кеннеди, «дало нам след к выходу [Кента] на немцев через итальянцев».

В квартире при обыске было обнаружено более 1500 документов из картотек американского посольства, сложенных в серванте, коричневом кожаном чемодане и в корзине. В отдельном ящике были сложены негативы фотографий. Еще были найдены два дубликата ключей – один к шифровальной комнате, другой к бронированному кабинету, где хранились секретные документы, а также пачка листовок мисс Волкофф с антивоенными и антисемитскими лозунгами.

Кента доставили в посольство, и там, в просторном кабинете Кеннеди, был пролит свет на эту грязную историю.

По словам Кента, во время своего пребывания в Москве он начал разочаровываться во внешней политике администрации Рузвельта, считая, что политика президента идет во вред интересам США. Читая проходившую через его руки дипломатическую почту, он сделал вывод, что «администрация поступает неблаговидно по отношению к американскому народу», а он сам «получил явные свидетельства того, что американские дипломаты… принимают участие в создании агрессивной коалиции в Европе… не имея на эти действия полномочий».

Решив разоблачить перед американским народом этот «заговор» с помощью «доказательств» в пользу выдвинутых им обвинений, он стал снимать копии с секретных документов, сначала в Москве, а затем в Лондоне, стараясь застраховаться от возможного разоблачения. Он копировал документы либо сохранял те, что подлежали уничтожению. Он признался, что сделал дубликаты ключей от шифровальной комнаты и от бронированного кабинета, чтобы иметь туда доступ во время своих дежурств.

Когда его познакомили с Анной Волкофф, он решил, что появился выход для его материалов, которые он собирался, как позднее заявлял, передать членам конгресса США. Он позволил своей подруге просматривать и выносить из его квартиры документы, которые она, по ее словам, собиралась показать капитану Рамсею.

В марте Рамсей сам побывал на квартире у Кента, ознакомился с материалами и часть из наиболее секретных, в первую очередь телеграммы Рузвельта и Черчилля, забрал с собой.

Кент настаивал, что в этом и заключалась его «неосмотрительность». Он упорно утверждал, что не имел никакого отношения к передаче этих документов кому-либо еще и тем более ничего не знал о том, что эти материалы отправлялись в Италию или пересылались в Германию через итальянцев.