* * *

Уже семь месяцев Нина прячется в лакомельском приюте. Дни летят незаметно, и она почти счастлива в этой жизни отшельницы. Ровно в 13:00 персонал расходится по домам, и Нина остается одна в четырех стенах. Она мастерит подсвечники, небольшие коллажи, браслеты, мозаику, расписывает фаянс. Все это продается раз в месяц, в субботу, в день открытых дверей.

Лили изумили и потрясли ее рисунки, но Нина сказала, что в детстве немножко училась, и перевела разговор на другую тему. Она больше не прикасается ни к угольным карандашам, ни к масляным краскам, боится, что Эмманюэль может случайно увидеть какой-нибудь набросок и выйти на нее.

В «субботу открытых дверей» люди приносят в приют корм, моющие средства, мешки для мусора, подписывают чеки или вручают Лили конверты с наличными. Они пьют кофе с сотрудниками, знакомятся с животными, которых намерены усыновить. Большую часть творений Нины раскупают, они так хороши, что привлекают новых ценителей, и денег становится больше, значительно больше. На вопрос о происхождении «шедевров» Лили неизменно отвечает: «Они из разных художественных школ, с которыми мы состоим в партнерских отношениях».

Дни стали длиннее, деревья обросли листьями, в лугах желтеют одуванчики. Иногда Нина выходит в три часа на улицу и минут тридцать греется на солнце или помогает Лили с кошками, моет, чистит, вычесывает, перевязывает.

Бывает, они с Лили ночью ездят по центру Ла-Комели, чтобы проветрить мозги. Нине кажется, что она умерла, а теперь вернулась в мир живых, хотя это всего лишь автомобильная прогулка.

27 декабря 2017

Ромэн закрывает книгу. Он не способен сосредоточиться. Думает о ней.

Нет, не так – о них, чтобы быть точным.

Хорошее и плохое смешивается у него в мозгу.

Вчера вечером по телефону Нина была почти холодна. Почему так получается, что некоторых новых знакомых разгадываешь мгновенно?

Она в пансионе, в Италии, с двумя друзьями, все трое живут в одном номере, как в детстве, когда она спала в одной кровати с Этьеном.

Телевизор заглушал голос Нины, ему пришлось переспрашивать, и она раздражилась. Так юные ученицы злятся на старика-преподавателя за тугоухость.

Ромэн питает эгоистичную надежду, что Нина скоро вернется. Что путешествие троих не затянется.

В самом конце она произнесла на выдохе: «Ты так и не рассказал, почему тебя перевели в Ла-Комель». Ромэн снова не понял или не захотел услышать. Попросил повторить. Она сказала, повысив голос: «Почему ты покинул Марн? Почему оказался в Ла-Комели?»

На сей раз он все прекрасно понял. Она задала вопрос или выдвинула обвинение? Слова Нины так его удивили, что он не смог ответить сразу, захотелось повесить трубку. Нет ничего хуже, чем быть приговоренным без суда и следствия, чувствовать, что окружающие стали смотреть на тебя иначе. Эта параноидальная идея пропитала его мозг, как холера, и не желает отпускать.

– Я ничего не сказал, потому что не хочу это обсуждать, – наконец произнес он холодным тоном, они обменялись еще несколькими словами о погоде и его машине, которая, оказывается, вовсе не жрет много бензина, и Нина попрощалась. Ромэн тут же пожалел, что так отреагировал. Нужно было объясниться, а не отвечать глупостью на глупость. В конце концов, Нина впервые начудила, она не такая, как остальные.

Конечно нет.

Он набрал номер.

Она сидела, уставясь на расшнурованные кеды на выцветшем ковре, и думала, как могла выставить себя такой глупой гадиной перед Ромэном. Когда зазвонил телефон, Нина точно знала: это он. Знала или надеялась. Она сразу ответила.

Ромэн никогда не забудет свой отъезд из Марн-ла-Кокетт, хотя думает об этом все реже. Вчера вопрос Нины вернул его к тому, что он пережил как величайшее несчастье. Пережил? Да, но как выжил, не понимает и сегодня.

Ее звали Ребекка, как героиню знаменитого романа Дафны дю Морье. Наверное, судьба предостерегала его, а он не прислушался.

Ребекка Лало. Для друзей – Бекка.

Ромэн знал ее – как и всех остальных учеников коллежа, где был завучем. Он обсуждал с преподавателями будущее каждого на ежеквартальном педсовете. Ему требовалось несколько месяцев, чтобы приглядеться к новому ученику и правильно его оценить. К концу года он звал всех ребят по именам. Он не был слишком суров, но знал, как добиться уважения, и не допускал панибратства. За время профессиональной деятельности молодой руководитель иногда сердился на ученика, мог рассвирепеть из-за неподобающего – с его точки зрения – поведения, повысить голос и даже стукнуть кулаком по столу, если хотел, чтобы его услышали.

Ребекка Лало училась в четвертом классе. В третьем триместре 2014 года 8 апреля она в буквальном смысле слова ворвалась в кабинет, удивив его. В случае необходимости подростка сопровождал учитель либо родители. Текущие дела решались только с главными советниками[173]. Девочка закричала с порога:

– В прошлый уик-энд вы переспали с моей матерью! Заморочили голову красивой высоченной блондинке Диккенсом. Я вас видела. Она провела с вами ночь.

Впервые в жизни Ромэн был ошарашен настолько, что у него не нашлось слов.

– Не заплатите 1000 евро, расскажу всем и каждому.

Эта реплика окончательно сразила Ромэна, но он быстро взял себя в руки и саркастически расхохотался.

– Кто-нибудь, разбудите меня, я брежу!

– Да, это полный кошмар. Моя мать замужем. Если я «просвещу» отца, вы лишитесь не только репутации, но и жизни.

Ромэн никогда никому не позволял ни запугивать себя, ни тем более манипулировать и мгновенно взбодрился.

– Моя личная жизнь касается только меня, мадемуазель Лало. Я забуду этот разговор, а вы – неудавшуюся попытку шантажа. Выйдите отсюда, и будем считать, что ничего не случилось, договорились? Вам же будет лучше, если подчинитесь.

– То есть? – спросила она дерзким тоном и вызывающе улыбнулась.

– Я поясню, если вы не поняли. В моем кабинете сегодня ничего не было. Не согласны? Ну, тогда…

– Что – тогда?

– Я сделаю все, чтобы вы заткнулись, раз и навсегда.

Ребекка захныкала, и эти крокодиловы слезы еще сильнее разозлили Ромэна, ему впервые в жизни захотелось ударить ребенка.

– А что будет, если я все-таки… открою рот?

– Попробуйте. Посмотрим, кому поверят… Вы будете исключены за нарушение субординации и шантаж.