«Забери меня буря, что за женщина!» — подумал он и демонстративно сосредоточился на еде.

Он был голоден и так увлекся, что не сразу заметил, как приближается Адолин. Светловолосый юноша поприветствовал Элокара, а потом поспешил занять одно из свободных мест рядом с отцом.

— Папа, — прошептал Адолин, — ты слышал, что они говорят?

— О чем?

— О тебе! Я уже провел три дуэли с теми, кто называл тебя и весь наш Дом трусами. Они говорят, что ты просил короля отказаться от Договора Отмщения!

Далинар схватился за стол и чуть было не встал. Но сдержался.

— Пусть говорят что хотят. — Он вернулся к еде, насадил на нож кусочек перченой курицы и поднес к губам.

— Ты действительно это сделал? Ты об этом говорил с королем, когда вы встречались два дня назад?

— Да, — признал Далинар.

Это вызвало у Адолина приглушенный стон.

— Не зря я забеспокоился. Когда я...

— Адолин, — перебил Далинар, — ты мне доверяешь?

Сын взглянул на него — глаза юноши были большими, честными, но в них виднелась боль.

— Я хочу доверять. Клянусь бурей, отец. Я в самом деле этого хочу.

— То, что я делаю, — важно. Это необходимо сделать.

Адолин наклонился ближе к нему и тихо проговорил:

— А если это все галлюцинации? Если ты просто... стареешь?

Это был первый раз, когда кто-то заговорил с ним так открыто.

— Я бы соврал, если бы сказал, что не думал о подобном, но нет смысла в попытках обхитрить самого себя. Я верю, что они настоящие. Я чувствую, что они настоящие.

— Но...

— Сын, это неподходящее место для споров. Можем поговорить об этом позже, и я выслушаю и обдумаю твои возражения. Обещаю.

Адолин поджал губы:

— Ну ладно.

— Ты правильно волнуешься за нашу репутацию, — сказал Далинар, упираясь локтем в стол. — Я предположил, что Элокару хватит такта умолчать о нашем разговоре, но мне следовало напрямую его об этом попросить. Кстати, ты был прав по поводу того, как он отреагировал. Во время разговора я понял, что он ни за что не уступит, и сменил тактику.

— Как именно?

— Мы должны выиграть эту войну, — твердо произнес Далинар. — Довольно свар из-за светсердец. Надо покончить с терпеливой и бесконечной осадой. Нам необходимо отыскать способ выманить большое количество паршенди на Равнины, а потом напасть из засады. Если мы сумеем многих перебить, то они не смогут дальше вести войну. А если не получится, следует отыскать способ ударить прямо в центр и убить или захватить в плен их главарей. Даже ущельный демон прекращает сражаться, если его обезглавить. Договор Отмщения будет выполнен, и мы сможем отправиться домой.

Адолин, поразмыслив, резко кивнул:

— Очень хорошо.

— Никаких возражений? — уточнил Далинар. Обычно их у сына было множество.

— Ты только что попросил доверять тебе. Кроме того, нанести паршенди по-настоящему сильный удар — эта тактика мне понятна. Однако нам понадобится хороший план, чтобы разобраться с теми возражениями, которые ты сам выдвинул шесть лет назад.

Далинар кивнул, постукивая по столу пальцами:

— Тогда я и сам думал о нас как о независимых княжествах. Если бы мы атаковали центр по отдельности, каждая армия сама по себе, нас бы окружили и уничтожили. Но если все десять армий отправятся туда вместе? С духозаклинателями, которые будут обеспечивать нас едой, с солдатами, которые понесут передвижные убежища на время Великих бурь? Более ста пятидесяти тысяч человек? Пусть паршенди попробуют нас окружить. С духозаклинателями мы суме­ем создать даже древесину для мостов, если понадобится.

— В такое поверить непросто, — нерешительно заметил Адолин и бросил взгляд на другой конец стола, где сидел Садеас. Лицо юноши помрачнело. — Мы все вместе застрянем там на много дней, отрезанные от мира. Если великие князья начнут свары во время похода, это будет катастрофа.

— Сначала мы заставим их работать вместе. Мы близки, ближе, чем когда бы то ни было. Шесть лет — и ни один великий князь не позволил своим солдатам схватиться с солдатами другого князя.

Только вот дома, в Алеткаре, все было иначе. Там продолжались бессмысленные стычки из-за земель или старых обид. Это было неле­по, но остановить войны среди алети не проще, чем остановить ветер.­

Адолин кивнул:

— Отец, это хороший план. Куда лучше разговоров об отступлении. Хотя им не понравится идея об отказе от боев на плато. Они любят эту игру.

— Знаю. Но если я заставлю одного или двоих объединить войска и ресурсы для вылазки на плато, это может оказаться шагом к то­му, что нам понадобится в будущем. Я по-прежнему считаю, что лучше отыскать способ выманить большой отряд паршенди на Равнины и встретиться с ним на одном из плато попросторнее, но пока что не знаю, как такое можно было бы устроить. В любом случае нашим разделенным армиям предстоит научиться действовать сообща.

— А как мы поступим с тем, что люди о тебе говорят?

— Я выпущу официальное опровержение, — сказал Далинар. — Придется как-то объяснить случившееся, чтобы это не выглядело обвинением короля в ошибке.

Юноша вздохнул:

— Опровержение, значит?

— Да.

— Но почему не дуэль? — нетерпеливо спросил Адолин, наклонившись к нему. — Какое-нибудь занудное объявление, возможно, прояснит твои идеи, но не заставит людей их прочувствовать. Выбе­ри того, кто называет тебя трусом, брось ему вызов и напомни всем, что оскорблять Черного Шипа — большая ошибка!

— Я не могу, — возразил Далинар. — Заповеди запрещают это таким, как я.

Адолину, скорее всего, тоже не стоило бы участвовать в дуэлях, но Далинар не стал применять к нему полный запрет. Дуэли были его жизнью. Ну и еще ухаживания за дамами.

— Тогда позволь мне защитить честь Дома, — попросил Адолин. — Я вызову их на дуэль! В доспехе и с клинком в руках я покажу им, что такое настоящая честь.

— Сын, это было бы то же самое, как если бы я их вызвал.

Адолин покачал головой, не спуская глаз с Далинара. Он как будто подыскивал слова.

— Что? — спросил Далинар.

— Я пытаюсь понять, что изменило тебя сильней всего. Видения, Заповеди или та книга. Если между ними вообще есть какая-то разница.

— Заповеди стоят особняком, — пояснил Далинар. — Они — традиция старого Алеткара.

— Нет, отец, они связаны. Все три. И каким-то образом соединя­ются в тебе.

Далинар ненадолго поразмыслил об этом. Возможно, парень прав...