– Почему ты мне это говоришь?

– Потому что если ты хочешь снова драться в Ямах, то пообещай мне, что не будешь больше глотать никаких лепестков.

Она моргнула.

– Ты разрешишь мне драться?

– Разве не такой у вас с Джагой был уговор? Она вносит за тебя деньги, ты дерешься, чтобы ей заплатить.

Но как он узнал?

Толпа взревела. Чеда глянула вниз: один из бойцов только что свалился на землю, не выдержав сильнейшего удара.

– Я и не думала, что…

– Нет. Но, думаю, ты понимаешь, что сегодня родилась легенда о Белой Волчице, победившей маласанского громилу в три раза больше нее. Только дурак после такого прогнал бы тебя из Ям. – Осман был более чем вдвое старше нее, но не выглядел старым. Ямы оставили на нем следы: мелкие шрамики, сломанный нос, сколотый зуб, но от этого он казался еще более могучим, как тур, отбившийся от гиен и шакалов, ставший после этого лишь мудрее и сильнее. – Я позволю тебе сражаться, Чеда, но не собираюсь рисковать ради девчонки, не знающей, что можно делать, а что нельзя. – Чеда кивнула. – Не слышу.

– Я больше не буду.

– Не будешь что?

Чеда набрала воздуха в грудь. Ей казалось, что, произнеся это вслух, она предаст маму, но какая разница? Он ведь уже догадался.

– Я больше не буду есть лепестки перед боем.

– Никогда.

– Никогда.

Осман переменился вдруг: из благородного тура сделался черной гиеной с неприятным оскалом.

– Мы же не хотим, чтобы друзья потом выловили тебя из Хадды, верно?

Он сказал это словно бы в шутку, но его взгляд, дикий и яростный, не обещал ничего хорошего. Чеда почувствовала, как от страха скрутило живот.

– Да, – выдавила она. – Верно.

– Вот и хорошо. – Он хлопнул ее по спине и вновь обернулся к ямам, где один из бойцов безжалостно молотил щит другого цепом. – Джага не шутила, когда требовала от тебя вернуть деньги до того, как начнешь зарабатывать сама.

Боги, он точно говорил с Джагой.

– Ну и что?

– Тебе, очевидно, понадобится поддержка.

– Но Джага же не станет с меня требовать…

Осман запрокинул голову и от души расхохотался, будто услышал что-то невероятно смешное.

– Давай-ка я тебе кое-что расскажу про Джагу Она держится за свои деньги так крепко, что они плачут от боли. Она может сильвал растянуть отсюда до Кундуна. Шнурки ее кошелька завязаны мертвым узлом крепче моего, а я человек прижимистый, уж поверь. Если она сказала, что ты должна заплатить ей втрое больше, значит, ты заплатишь.

– Ты мне работу в Ямах предлагаешь?

– Слишком скучно для тебя. – Он помедлил, наблюдая, как под крики зрителей боец с цепом раскалывает щит противника и одним ударом пробивает тому череп. – Ты когда-нибудь слышала о работе в тенях, Чеда?

О да. Она слышала.

* * *

И Осман, и Джага держали слово. Месяца не прошло, как Чеда стала курьером хозяина ям. Ничего сложного: забрать в Розовом квартале шкатулку и отнести к Воротам Темного пламени, передать записку от старого, как пустыня, дядьки языкастому маласанскому караванщику, так и норовящему ущипнуть ее за задницу, забрать невзрачное колечко у тонкой, как тростник, женщины на базаре и отнести одному из капитанов Серебряных копий.

За каждую доставку Чеда получала несколько медных кхетов, и работа ей нравилась, но не покидало ощущение, что Осман просто испытывает ее, прежде чем поручить настоящее задание.

Чеда узнала, что Тарик тоже теперь работает на Османа. Как-то незаметно он откололся от их с Хамидом компании, промышлявшей на Желобе, и начал ошиваться вокруг Ям. С Чедой он теперь обращался странно, постоянно спрашивал ее, когда она выполняла задания Османа в последний раз, что носила, сколько Осман ей заплатил. В ответ на ее вопросы он только отмахивался и менял тему, так что и она перестала рассказывать о своих делах.

Джага продолжила тренировать Чеду у себя в западной гавани. Они занимались под причалами, вдали от солнечных лучей и любопытных глаз. Джага была лучшим бойцом, что Чеда видела, но и наставница из нее получилась не хуже. Строгая, но не жестокая, она никогда не заставляла Чеду делать невозможного, но и спуску не давала, вынуждая расти над собой, выявляя ее недостатки. Она научила Чеду не только правильно обращаться с оружием, но и использовать его: ослабить, замедлить врага, притвориться неумехой, чтобы противник потерял бдительность и пропустил решающий удар.

– Рост не всегда будет твоим преимуществом, – сказала как-то Джага. – Люди решат, что Саадет был просто слабаком, неспособным победить девчонку. Пусть так и думают. Не спеши побеждать, даже если видишь, что все решено. Не показывай всех своих умений. Дерись на одном уровне с противником, пока не придет пора с ним кончать.

– Почему нельзя просто побить его и все?

Джага указала тренировочным мечом на восток, в сердце Шарахая.

– Если хочешь просто побеждать, тебе любой бой подойдет. Но если хочешь расти и сделать себе имя в Ямах, надо научиться играть в игры поинтереснее.

Она взмахнула мечом и обрушила на Чеду вихрь ударов, которые та едва смогла отбить.

* * *

Когда закончился турнир, Чеда вышла на свой первый запланированный бой. Пелам назначил его на самое утро и выставил против Чеды женщину, бившуюся в Ямах так долго, что победить ее не стоило никакого труда. Это было послание – Пелам затаил обиду.

Следующий бой, правда, был более напряженным: знаменитый мечник из Мирен прибыл в Шарахай и хотел побиться с Ямах, прежде чем вернуться домой.

Жребий позволил Чеде выбирать оружие. Она взяла трехчастный посох, редкое в Мирее оружие, но одно из любимых у Джаги – она тренировала с ним Чеду целыми днями. Чеда могла бы легко побить мирейца, но сдерживалась до конца, помня уроки, и покончила с ним, лишь дождавшись кивка Джаги.

Зрители полюбили Белую Волчицу, все чаще начинали приветственно выть, завидев ее белый доспех и волчью шкуру на шлеме. Благодаря строгому распорядку дня, устроенному Джагой, Чеда обросла мышцами. Еще бы: утренние пробежки, до полудня фехтование, после короткого обеда – таскание камней и снова тренировки с оружием. На этот раз любым, кроме мечей.

Лишь в день Савади Чеда была предоставлена сама себе, но даже в свободное время ходила по городу, изучая его самые отдаленные улочки на случай, если придется туда что-то доставлять. Она так редко бывала дома, что практически не виделась с Эмре. Но всегда старалась увидеться.

Она думала, он рассердится на нее за то, что она убила Саадета, вырвала месть из