– Что тебя снедает? – спросила она ласково.

– Ничего, – пробормотал он, пытаясь захлопнуть дверь. – Что ты ко мне привязалась? Это вообще не твое дело. Ты уехала из Пивера, сбежала от нас. Ты тут теперь не живешь и потому не имеешь никакого права судить. Ты понятия не имеешь, каково это.

Эти слова лишь подхлестнули любопытство Сесиль. Почему он так напуган? Почему под хмельком с самого раннего утра? Это привычка или что-то из ряда вон выходящее заставило его искать утешения на дне бутылки?

– Я вовсе не собираюсь поднимать бучу, – заверила она его ласково.

– Оставь меня в покое! Своя рубаха ближе к телу! Что я должен был сделать?

– Да что ж вы так распереживались, сеньер, – вмешался Беранже, вклиниваясь между ними.

На протяжении их утомительного путешествия из Каркасона в Пивер мадам Нубель не раз испытывала к старому солдату благодарность за неизменную поддержку, но сейчас в ней не было необходимости.

Она положила руку ему на локоть.

– Все в порядке, Беранже, – произнесла она мягко. – Мы с Полем друг другу не чужие. Послушай меня, кузен, мы разыскиваем ребенка. Девочку семи лет по имени Алис. У нас есть основания полагать, что ее могли привезти в Пивер несколько недель тому назад. Ее отец, возможно, тоже находится где-то в округе. Приехал на Пасху, или что-то около того. Ты ничего не слышал? Никаких разговоров про чужаков в деревне? Или в замке?

По бледности, залившей лицо ее родственника, и по тому, как затряслись у него руки, а взгляд невольно устремился на замок на холме у них за спиной, она поняла, что слышал.

– Можно мне войти? – спросила она и, прежде чем он успел ей помешать, протиснулась мимо него в дом. – Мы поговорим о старых добрых временах, кузен, а потом ты расскажешь мне о том, что тебе известно.

– Беранже! – радостно завопил Эмерик.

Оставив тетку и Гильома Лизье ошарашенно таращиться ему вслед, он бросился бежать по улице на другой конец деревни, где перед домом стоял его давний недруг.

– Тише, парень, ты сейчас меня с ног собьешь!

– Беранже, мне просто не верится, что это ты! Что ты здесь делаешь? Какими судьбами?

– Могу задать тебе тот же самый вопрос, – ворчливо отозвался старый солдат, смущенный столь бурным изъявлением чувств. – Последнее, что я слышал, – это что ты в Тулузе, задаешь жару местным. – Он посмотрел в ту сторону, откуда прибежал Эмерик. – И мадомазела Мину тоже с тобой?

Улыбка на лице Эмерика погасла.

– Мы потеряли друг друга, когда пытались выбраться из города, до того как начались бои, и Пит… – Он осекся, внезапно вспомнив, как Беранже гнался за Питом по улицам Ситэ, считая его убийцей Мишеля Казе. – Нашу повозку остановили на заставе на мосту в Тулузе, – хмуро пояснил он. – Мину побежала обратно в город, чтобы увести солдат от нас с тетушкой. Что случилось с ней после этого, мне не известно. – Он сглотнул. – Мы с ней договаривались встретиться здесь.

– Я смотрю, на тебе ее плащ, – заметил Беранже, указывая на зеленую шерстяную накидку. – Что, из всей своей одежды вырос, а?

Эмерик залился краской.

– Она просто попросила меня сохранить его для нее, вот и все. Но правда, Беранже, что ты делаешь в Пивере? Не может же власть сенешаля распространяться так далеко от Каркасона.

– Да вот выходит, что распространяется, если так можно сказать. Мы все еще в пределах Од.

– Гарнизон послали сюда?

– Нет. – Беранже вскинул руку. – Послушай, не я должен об этом рассказывать. Погоди, сейчас выйдет мадам Нубель. Думаю, ждать уже недолго.

– Она что, тоже здесь?

– У мадам Нубель здесь родня. Кузен ее покойного мужа. То есть ее первого мужа. Тьфу, до чего же он жалкий человечишко, этот Кордье, а еще вроде как из образованных.

Эмерик вспомнил, о чем говорили Ашиль Лизье с его теткой, и глаза его расширились.

– Это дом Поля Кордье?

Беранже нахмурился:

– А ты откуда его знаешь?

От необходимости объяснять это Эмерика спасло появление запыхавшейся мадам Буссе. Следом за ней подоспел и Гильом.

– Не следует убегать от меня, племянник. Это в высшей степени невежливо.

– Простите, тетушка.

– Это моя вина, – заступился за мальчика Беранже. – Парнишка был так огорошен, увидев меня здесь, что от неожиданности позабыл, как полагается себя вести. И должен заметить, это уже далеко не в первый раз.

Мадам Буссе с подозрением уставилась на него:

– А ты кто такой?

– Это Беранже! – выпалил Эмерик. – Из гарнизона в Ситэ. Мы с ним старые друзья. Он приехал с мадам Нубель, она там внутри, это дом Поля Кордье. – Он обернулся обратно к Беранже. – Это моя достославная тетушка, мадам Буссе, из Тулузы. И Гильом Лизье, он служит в замке. Судя по тому, что говорит Гильом, мы думаем, что Алис там. И мой отец, возможно, тоже.

Беранже посмотрел ему прямо в глаза:

– Тебе известно о том, что твоя сестренка пропала?

Эмерик кивнул:

– Мину получила письмо от…

Тут дверь Кордье открылась, и на пороге показалась Сесиль Нубель.

– Эмерик? Быть того не может!

– Мадам Нубель! – воскликнул Эмерик и немедленно начал представлять всех заново. – А это моя тетушка, мадам Буссе.

Некоторое время две дамы молча смотрели друг на друга. Ни одна не желала заговаривать первой, не очень понимая, что сказать. Потом Сесиль склонила голову:

– Мадам Буссе, я очень много слышала о вас от Флоранс. Ваша сестра всегда отзывалась о вас с огромной любовью.

Эмерик был изумлен тем, как смягчилось выражение лица его тетки.

– Сесиль Кордье. Вы были дорогой подругой Флоранс, и даже стали подружкой невесты на ее свадьбе. – Она протянула руку. – Рада с вами познакомиться.

Шалабр

Мину с Питом ехали гуськом по зеленой долине реки Бло, стараясь держаться в тени раскидистых деревьев. Мерный стук конских копыт действовал на них убаюкивающе. Неподалеку пела свою извечную песню река, неся по камням и корягам воды в кружеве серебристо-белой пены. Юркие воробьи шныряли меж зеленых ветвей, колыхая листву, а в воздухе над прибрежными лугами стоял неумолчный гул пчел и звенели цикады.

Мину пребывала в странном состоянии безмятежности пополам с мрачным предчувствием. Время от времени, чувствуя на себе взгляд Пита, она оборачивалась и улыбалась мужчине, который должен был стать ее мужем.

Потом она думала о том, что им предстояло.

Несмотря на все ее пламенные речи, ей было очень страшно. Девушку преследовали мысли о том, в каком ужасном состоянии может сейчас находиться Алис, и о том, что ни один из них может больше не вернуться в их маленький домик на улице Трезо.