– И все равно, надо было выйти раньше.

– Это и к лучшему, что мы задержались. Жанетта говорит: замок, как и следовало ожидать, стоит на самом высоком холме, откуда вся долина видна как на ладони. С северной стороны к холму подступает лес. Если мы хотим подойти незамеченными, придется ждать сумерек.

– Незамеченными? Но у меня с собой письмо с приглашением в Пивер! Нас должны беспрепятственно пропустить.

– И ты называешь это приглашением?! – Пит издал негромкий смешок. – Да это письмо – именно та причина, по которой мы должны попасть в замок незамеченными.

Мину покачала головой:

– Мне нужно к Алис. Я не могу задерживаться.

Пит положил руки ей на плечи.

– Ты, похоже, считаешь, что Бланш де Брюйер будет вести себя по законам чести. И что, как только ты ей представишься, она немедленно отдаст тебе Алис и отпустит вас обеих на все четыре стороны. Только с чего вдруг ей так поступать, Мину? Женщина, которая похищает ребенка и держит его в заложниках, не имеет о чести никакого понятия. Ей нельзя доверять. Если ты появишься в замке без защиты, где гарантия, что она не прикажет бросить в тюрьму и тебя тоже? Или еще что-нибудь похуже? Мы должны найти способ выкрасть Алис, пока Бланш не узнала, что мы здесь поблизости.

– Я же не дура. – Мину повела плечами, выворачиваясь из его объятий. – Я понимаю, что это опасно, но я не могу подвергать Алис риску. Если я предложу себя вместо сестры, есть шанс, что ее отпустят. Бланш нужна я, и никто другой.

– Я прошу тебя хорошенько подумать, Мину.

– Я должна попытаться.

– Хотя бы выслушай меня. Мы отправимся прямиком в Пивер. Жанетта говорит: в деревне хозяйку замка ненавидят, как и ее покойного мужа, так что могут найтись люди, готовые нам помочь, но мы должны быть осторожны. Ее солдаты регулярно патрулируют владения в поисках еретиков и браконьеров, и они славятся своей жестокостью.

– Но чего мы добьемся…

– Еще Жанетта сказала, что, возможно, ее жених, Гильом, сможет помочь, в зависимости от того, кто из солдат будет дежурить в замке. Он служит в гарнизоне и говорит, что среди них есть более верные своей хозяйке, а есть менее. Но прежде чем мы что-либо предпримем, я произведу рекогносцировку и выясню, где держат Алис.

Мину приложила пальцы к его губам:

– Пит, пожалуйста. Все, что ты говоришь, правильно, но у меня нет выбора. Мысль о том, что Алис там, совсем одна, не дает мне покоя. Я не могу не думать о том, что у нее может не быть лекарства, что ее содержат в ужасных условиях. Но хуже всего думать, что она считает, что я ее бросила.

– Я не могу поверить, чтобы она могла так подумать.

– Мне все равно, что будет со мной, если она будет в безопасности.

Пит вздохнул. Сил спорить у него не было.

– А как же я, Мину? Мне не все равно, что с тобой будет. Разве это не в счет?

Мину погладила его по щеке:

– Конечно в счет, но она же совсем ребенок. Я ей нужна.

– Мне ты тоже нужна.

Залившись багровой краской, он неожиданно зашагал прочь.

– Пит, прости. Пожалуйста, пойми меня.

Он распахнул дверь амбара, как будто пытаясь найти утешение во внешнем мире, потом обернулся.

– Мину, – начал он.

– Вернись. Посиди со мной.

– Не могу. У меня не хватит духу сказать тебе то, что я собираюсь сказать.

Сердце у Мину пустилось вскачь. Почему он вдруг так занервничал?

– В каком смысле не хватит духу? Пожалуйста, Пит, вернись внутрь. Тебя может кто-нибудь увидеть.

– Ну и пусть. – Он вздохнул. – Я бы предпочел ухаживать за тобой как полагается. И вообще, я собирался повременить с этим до более подходящих времен.

Мину нахмурилась:

– Ты говоришь загадками. Более подходящих времен для чего? Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Прости. Я хочу сказать, что… В общем, я хотел бы, чтобы ты стала моей женой, – выпалил он одним духом, точно смущенный мальчишка.

– Ты просишь меня выйти за тебя замуж? – ахнула Мину.

– Толь… только если ты сама этого хочешь. – От смущения он даже начал заикаться. – Я собираюсь просить у твоего отца твоей руки, как только все это будет позади и, даст Бог, мы будем в безопасности. И мне почти нечего предложить, так что он может быть против. Все, чем я владел, было уничтожено в Тулузе, но… – Пит снова умолк, но теперь его лицо было настолько же бледным, насколько миг назад пылало. – Ну, то есть, если ты согласна взять меня в мужья. Ты меня лю… ты могла бы меня полюбить?

Этот вопрос был настолько излишним, что Мину едва не рассмеялась.

– Неужели ты еще в этом сомневаешься?

В его полных муки глазах забрезжила искорка надежды.

– Правда?

– Правда.

– И ты согласилась бы стать моей…

– Мой ответ – да, mon coeur[34]. Конечно же.

И вот теперь Мину увидела, как на его лице отразились все неподдельные эмоции: радость, желание, надежда, любовь – разом. Его руки обвили ее, слишком крепко, но когда он наконец ее отпустил, она рассмеялась, и он тоже. Выражения их лиц были точным отражением друг друга.

Две половинки одной монетки.

– И даю тебе слово, lieverd, – произнес он, коснувшись обрывка шнурка на ее пальце, – любовь моя, что, когда мы с тобой предстанем перед алтарем, у тебя будет кольцо, которое достойно тебя.

– Меня не волнуют побрякушки, они ничего не значат.

– И когда я попрошу твоей руки у твоего отца, – и если, даст Бог, он отнесется ко мне благосклонно, – мы сможем жить в Каркасоне, а может, даже в Тулузе, где ты скажешь. Алис с Эмериком, и твой отец тоже, могут жить вместе с нами, если захочешь. – Он замялся. – Судя по тому, что ты мне о нем рассказывала, не думаю, чтобы он стал возражать против зятя-гугенота.

Она взглянула прямо ему в глаза:

– Или даже дочери.

– Что ты имеешь в виду? – произнес он медленно.

Мину рассмеялась, черпая смелость в том, что даже не подозревала, о чем собирается сказать, пока эти слова не повисли в воздухе.

– Я не знаю, но только… Мои родители вырастили меня в уважении к тем, кто избрал иной путь к Господу, отличный от моего собственного. Я не уверена, что после того, что я видела в Тулузе, могу оставаться на стороне тех, кто верит, будто Бог на острие меча.

– Зло творилось с обеих сторон, – заметил Пит.

– Я знаю. И все равно разве не замечательно было бы молиться по-французски?

Пит сделал шаг назад.