слова мужчины, каким бы строгим ни был ее тон. Дрейк считал себя незаменимым. И вместо того, чтобы повиноваться ее распоряжениям (которые она сама нередко меняла на прямо противоположные), они решили действовать дальше по собственному разумению.

Дрейк и Норрейс направились на юг, в сторону Ла-Коруньи. По предварительным данным, там должны были стоять на якоре 200 испанских кораблей снабжения – невообразимо богатая добыча. Однако, прибыв на место, они с разочарованием увидели только пять кораблей. Оттуда Дрейк и Норрейс первоначально думали двинуться на север и вернуться в Плимут. Но вместо этого они выбрали путь, который в итоге привел их к одной из самых страшных катастроф в истории английского флота, тем более шокирующей, что это случилось менее чем через год после победы над испанской Армадой.

Флот вопреки желанию Елизаветы направился к Лиссабону с намерением поджигать и по возможности грабить португальские и испанские корабли, и, если получится, посадить на португальский престол незадачливого дона Антонио. Помимо того что флот взял на себя откровенно пиратскую миссию, они поддержали графа Эссекского, который атаковал крепость Пениши, расположенную в тихом месте всего в нескольких милях от Лиссабона.

Флот именем дона Антонио взял крепость под свой контроль – впечатляющий, но бессмысленный подвиг. Далее пути Дрейка и Норрейса разделились: Норрейс повел своих солдат по берегу к Лиссабону, а Дрейк отправился к назначенному месту встречи на кораблях. Людям Норрейса пришлось нелегко: солдат мучили жара и болезни, а увидев хорошо охраняемые грозные стены Лиссабона, они совсем упали духом. Вдобавок дон Антонио всю дорогу раздавал бесполезные советы. Когда силы англичан иссякли, Норрейс предупредил дона Антонио, что, если тот не сможет воодушевить войска и добыть столь необходимую им провизию, Норрейс поведет своих людей обратно в Англию. Тем временем Дрейк на кораблях пытался добраться до Лиссабона по извилистому устью реки Тахо. Так и не сумев справиться с этой задачей, он принялся без разбора грабить все встречные корабли. В числе прочего он ограбил 60 немецких судов с пшеницей, медью, мачтами и воском – неплохая добыча, но не то, за чем он пришел.

Тем временем Эссекс потерял Пениши. Под конец, по словам современника и очевидца, он подошел к городским стенам, «ударил своим копьем и сломал его о ворота, громко призывая засевших в городе мяукающих испанцев набраться храбрости и выйти к нему, чтобы преломить с ним копья во славу своих возлюбленных. Но эти кавалеры предпочли и дальше услаждать слух своих дам сладкими речами вместо того, чтобы начертать их имена на своей груди острием английского копья». В ответ на это предложение из-за стен раздался взрыв хохота. Эссекс демонстративно вынес из своей повозки личные вещи, чтобы освободить место для раненых английских солдат – благородный жест побежденного.

8 июня Дрейк и Норрейс собрали военный совет, чтобы обсудить со своими капитанами дальнейшие перспективы. Виды на будущее в целом удручали. В сражении с испанской Армадой удача на каждом шагу сопутствовала англичанам – погода, приливы и нерешительность Филиппа играли им на руку, – но теперь высшие силы не торопились к ним на помощь. Им следовало прежде всего позаботиться о своих жизнях и сохранить лицо. На обратном пути, пытаясь спасти положение, Дрейк самовольно направился к Азорским островам (снова вопреки запрету Елизаветы), но, поскольку его флагман остро нуждался в ремонте, он ничего не добился и в конце июня 1589 г., пристыженный, вернулся в Плимут.

Разгром испанской Армады в 1588 г. стал величайшей морской победой Англии. Поражение английской армады менее чем через год стало серьезным разочарованием. У Дрейка по-прежнему были имя и репутация, с которыми приходилось считаться, но тогда его обвиняли не только в стратегических ошибках, но и в нечистоплотности. Елизавета намекала, что он пренебрег возложенной на него миссией, поддавшись старым пиратским привычкам. И на сей раз ему почти нечего было разделить с короной – ни золота, ни жемчуга, ни славы, только поражение.

На закате пиратской карьеры Дрейк стал жертвой собственного успеха. После набега на Кадис и беспрецедентной победы над испанской Армадой от него ожидали таких же или даже еще более ярких грабежей и пиратских подвигов, но он был не в состоянии соответствовать этим завышенным ожиданиям. Елизавета даже не пыталась скрыть свое разочарование. Она обвинила его в воровстве и пренебрежении долгом. Дрейк, разумеется, воспринял это унижение крайне болезненно, особенно потому, что другие авантюристы, такие как Уолтер Рэли, в то время пользовались куда большим расположением королевы.

Звезда Дрейка гасла, но он упорно совершал набеги на испанские корабли даже после того, как разбогател. Он мог бы провести последние годы в сытом безделье в Баклендском аббатстве в обществе своей богатой и знатной второй жены. Вместо этого он предпочел отправиться на своем корабле к северу от Венесуэлы, где по своему обыкновению сражался с испанцами, охотился за их золотом и драгоценными камнями и во всеуслышание заявлял о верности королеве, даже если потихоньку откладывал часть добычи для себя.

28 августа 1595 г., снова объединив силы со своим кузеном Джоном Хокинсом, он отправился на поиски сокровищ Вест-Индии. Эта экспедиция стала последней для обоих легендарных пиратов и бывших работорговцев. Они дважды нападали на Сан-Хуан в Пуэрто-Рико, но так и не сумели сломить его оборону. Во время одной безуспешной атаки выпущенное испанскими артиллеристами пушечное ядро попало прямо в капитанскую каюту на флагмане Дрейка. В походе оба искателя приключений страдали дизентерией – тяжелой и, как правило, смертельной кишечной инфекцией, вызванной употреблением зараженной пищи или воды. Хокинс скончался от дизентерии 12 ноября 1595 г. и был похоронен в море у берегов Пуэрто-Рико.

Дрейк продержался несколько дольше. Он чаще проигрывал битвы, чем побеждал. Панама, Кюрасао, Риоача, Номбре-де-Диос – оставаться в гуще событий для него было важнее, чем добиться успеха. Если в пылу сражения он и думал о своей жене Элизабет Сиденхэм или о своем доме в Баклендском аббатстве, то об этом не сохранилось никаких записей. Жизнь на борту корабля поглощала его целиком и полностью – мародерствуя в море, он чувствовал себя куда увереннее и больше на своем месте, чем на общественных собраниях в Плимуте или в гуще интриг при дворе Елизаветы. В разгар очередного похода его также настигла мучительная и кровавая дизентерия. Чувствуя, что конец близок, он попросил облачить его в доспехи.

Фрэнсис Дрейк умер в гавани Портобело на северном побережье Панамы 27 января 1596 г. Его похоронили в доспехах в обитом свинцом гробу между обломками двух кораблей, «Элизабет» и «Делайт».

Те, кто знал Дрейка, восхваляли его как величайшего мореплавателя своего