ноябре вместе с королевой, знали об этом, то они, возможно, ликовали бы не так громко или остановились, чтобы задуматься о потерянных жизнях, страданиях и экономическом крахе.

Мудрость стоической реакции Филиппа II, на первый взгляд совершенно не отвечающей реальному масштабу поражения испанцев, постепенно становилась все более очевидной. Испания тоже пострадала и не могла винить в этом никого, кроме себя. Испанские солдаты гибли ужасной смертью на дальних берегах от рук противников, с которыми даже не собирались сражаться, в Ирландии и в других местах, и умирали от голода в гораздо большем количестве, чем их враги.

Сражение с испанской Армадой в конце лета 1588 г. не положило конец противостоянию, как казалось в то время, – напротив, за ним последовала череда ожесточенных столкновений, которые нанесли огромный ущерб обеим странам. Со временем стало ясно, что Испанская империя достигла апогея и начала медленно и неспешно двигаться к упадку, в то время как Англия, хотя и страдавшая от внутренних противоречий между католиками и протестантами и конфликтов с ирландцами и шотландцами, выступала единым фронтом против своих геополитических соперников.

Мерой новой приверженности Англии идее империи могло служить то, что Дрейк, несмотря на его выдающиеся достижения в качестве первого и единственного на тот момент кругосветного путешественника, а также на менее славный, но не менее важный его пиратский вклад в английскую казну, ныне воспринимался в первую очередь как военный лидер (хотя таковым совершенно не был), и его участие в обороне Англии ценилось превыше всего.

Дрейк всегда жил по собственным правилам – он нападал когда хотел, где хотел и на кого хотел, и, несмотря на свою верность королеве, оставлял себе все, что считал нужным. Он никогда всерьез не пренебрегал долгом, хотя его поведение порой вызывало упреки. Дрейк всегда был и оставался зачинщиком, пиратом-изгоем. Геополитические перестановки, начавшиеся с его кругосветного плавания, сыграли важную роль в истории Англии, показав ей, как может выглядеть империя, способная конкурировать с Испанией и в конечном итоге превзойти ее. Дрейк внес свой вклад в создание Британской империи, в сущности, по счастливой случайности. Его кругосветное плавание изначально задумывалось как набег ради окончания всех (испанских) набегов, а не как грандиозное геополитическое заявление, хотя в ретроспективе оно выглядело именно так. Учитывая беспечный темперамент Дрейка, можно сказать, что своим успехом он был обязан скорее дерзости, чем расчету. Если Испания со всеми своими ресурсами оказалась не в состоянии управлять своей империей, то как собиралась справиться с такой задачей миниатюрная Англия? Этот вопрос касался уже не только Дрейка. Он затрагивал всю Англию, а Дрейк чем дальше, тем больше чувствовал себя сторонним наблюдателем в том новом мире, который он помог открыть. Там уже распоряжались другие – Елизавета, Рэли и следующие поколения колонизаторов. Со временем Великобритания создала свою империю, а Испания постепенно уступила этой выскочке всемирное господство.

Пиратство одновременно и вдохновляло, и ограничивало Дрейка. После того как он обогнул земной шар, ему больше нечего было открывать и завоевывать – оставалось только грабить корабли. Пришло время двигаться дальше, но Дрейку идти было некуда. Баклендское аббатство веками служило местной достопримечательностью, но судя по тому, как мало времени в нем проводил Дрейк, роль хозяина этого поместья интересовала его не больше, чем роль члена парламента или мужа своей второй жены. Разгром испанской Армады стал великой победой для Англии, но началом конца для Дрейка.

Филипп II сохранял внешнее спокойствие, однако все причастные к военной неудаче испанской Армады сполна ощутили на себе тяжесть королевского гнева. Главнокомандующему герцогу Медина-Сидония, в котором Филипп II так ошибся, он приказал никогда больше не показываться при дворе (позднее герцогиня убедила короля смягчиться). Диего де Вальдеса на 18 месяцев отправили в тюрьму. Неаполитанец, посылавший в Англию пушки и порох, был пойман и приговорен к четвертованию, причем его разорвали на части не лошадьми, а галерами. Когда Медина-Сидония проезжал по Вальядолиду к своему особняку, ему вслед насмешливо кричали: «Дрейк! Дрейк!» Вдобавок он заслужил унизительное прозвище El duque de gallina – «Куриный герцог». Поражение Армады привело в ярость даже папу римского. Он считался непогрешимым, но Англия сделала из него посмешище.

Бернардино де Мендоса, бывший посол Испании в Лондоне, окончательно превратился из более или менее заслуживающего доверия шпиона в откровенного пропагандиста, распространявшего лживые слухи о королеве, Говарде и особенно Дрейке – например, он утверждал, что Эль Драке попал в плен к испанцам.

Дрейк, обычно равнодушный к испанской пропаганде, на сей раз сделал нехарактерную для себя вещь и ответил на оскорбления Мендосы. «Они не постыдились опубликовать в печати на разных языках повесть о великих победах, якобы одержанных ими над этим королевством, и распространяли их обманным образом по всей Франции, Италии и другим странам. Но вскоре всем народам открылось, как их флот, который они называли непобедимым, состоявший из 140 кораблей, в числе которых были не только их суда, но и большие аргосы, португальские каракки, флорентийцы и огромные корабли других стран, был разбит всего 30 военными кораблями Ее Величества и нескольких наших купцов благодаря мудрому, доблестному и умелому руководству лорда Чарльза Говарда, лорд-адмирала Англии. Мы били и трепали испанцев от мыса Лизард в Корнуолле до Портленда, где они позорно бросили дона Педро де Вальдеса с его могучим кораблем, и далее от Портленда до Кале, где они потеряли Уго де Монкадо с его галерами. Из Кале, напуганные нашими брандерами, обрубив якоря, они бежали прочь из Англии вокруг Шотландии и Ирландии», – громыхал Дрейк. Эти негодяи «надеялись найти приют и вспоможение» у собратьев-католиков, обитавших в тех местах. Но вместо этого «почти все они разбились о скалы, а те, что смогли выбраться на берег, хотя людей у них оставалось достаточно, были тем не менее сокрушены, разбиты, убиты и взяты в плен; и далее их гнали из одной деревни в другую, связав попарно, и в конце концов переправили в Англию, где Ее Величество в силу своей царственной и непобедимой натуры, побрезговав казнить их и не пожелав удерживать их у себя и как-либо развлекать, повелела отправить их на родину, где они могли засвидетельствовать истину и правдиво поведать о славных деяниях своего непобедимого и ужасного флота». Все пережитые испанцами страдания и унижения представлялись Дрейку вполне уместными.

Дрейк напомнил своим читателям, что испанцы совершенно не умели воевать. «За все время своего плавания вокруг Англии они не потопили и не захватили ни одного нашего корабля, барка или шлюпки и даже не сожгли на берегу ни единой овчарни». Герцог Пармский, в