прикладывать вдвое больше усилий для завоевания Англии. По его мнению, «из-за того, что произошло, война стала тем более необходимой».

В английском казначействе на фоне почти невероятной победы кипели нешуточные финансовые споры. Хокинс и Берли продолжали нападать друг на друга, и ни один не собирался отступать. «Сожалею, что дожил до того дня, когда мне пришлось получить столь резкое письмо от Вашей светлости, хотя я со всем усердием старался устроить все наилучшим образом, – оскорбленно замечал Хокинс в письме к скупому Берли. – У меня был всего один день на знакомство с обстановкой, и я уволил многих, но после того дня я едва мог перемещаться в шлюпке от корабля к кораблю по причине неизменно дурной погоды». Он прикладывал массу усилий, чтобы распределить жалованье «в наилучшем возможном порядке… некоторых увольняют с пустыми обещаниями, некоторым достаются лишь билеты к поставщикам провианта, у которых они могут получить сколько-то еды, чтобы вернуться домой, а некоторые получают деньги, сколько сочтет необходимым назначить лорд-адмирал в помощь раненым, больным и нуждающимся». На все это, напоминал Хокинс, «требуется 19 000 фунтов», и он планировал «растянуть эти средства насколько возможно и не требовать большего, пока не заставит крайняя нужда».

Срочно обеспечить моряков деньгами требовал и Говард. Да, англичане понесли совсем не большие потери, но членам Совета не следовало обманываться. Голод и болезни наносили английским морякам больше ущерба, чем испанцы. «Невыносимо видеть, как люди, честно сослужившие свою службу, умирают от голода. Я знаю, что Ее Величество ни за что на это не согласится. Пусть лучше Ее Величество откроет кошелек ради их облегчения, чем будет смотреть на их бедствия; ибо вскоре нам снова может понадобиться подобная служба, но если мы не будем заботиться о людях и позволим им голодать, бедствовать и умирать, мы вряд ли сможем кого-нибудь завербовать. Клянусь Богом, я предпочел бы никогда не иметь ни гроша, чем смириться с тем, что они будут обделены».

А в это время англичане, не подозревая о страданиях и тяготах моряков, праздновали свое чудесное избавление. В честь победы были отчеканены памятные медали. На одной изображалась молящаяся семья из четырех человек и девиз на латыни: «Человек предполагает, Бог располагает». На другой медали красовалось разбитое парусное судно и надпись: «Испанцы обращены в бегство и погибают, хотя их никто не преследует». На третьей были выбиты главные враги Англии – католики – с завязанными глазами, претерпевающие мучения, а с обратной стороны разбившийся о скалы корабль Армады и падающие в воду испанские моряки. Было написано и произнесено много благодарственных молитв, звонили колокола, а 19 ноября в честь победы дали пушечный салют.

Некто «Р. В.» опубликовал изящную пьесу «Три лорда и три леди из Лондона», в которой воинственные английские школьники побеждали испанцев, олицетворяющих гордыню и прочие пороки. Лондон наводнили памфлеты, посвященные Армаде, – в одном из них, в частности, обсуждалось, безопасно ли есть рыбу, которая питалась останками испанских моряков и могла заразиться их венерическими болезнями (в конце автор все же объявлял, что англичане могут без опасений придерживаться привычного рациона). Появилось множество баллад и стихов, воспевающих крах испанской Армады. Во многих из них подчеркивалась жестокость испанцев: «Они изготавливали такие кнуты, которыми ни один человек не ударил бы и собаку… от которых кровь расплескивалась при каждом ударе».

Решив добавить свой голос к общему хору, Берли отправил Бернардино де Мендосе эссе, в котором разъяснял, что английские католики не одобряют попытку Испании насильно вернуть Англию в лоно католицизма. «Разве эта Реформация… непозволительна пред Богом?» – спрашивал он. Испанец, сидевший в лондонской тюрьме, так отозвался об ошеломляющей победе англичан: «Во всех этих битвах Христос показал себя лютеранином». Было написано несколько «армадных» портретов Елизаветы, воспевающих поражение врагов Англии и ее зарождающееся мировое господство. Судя по всему, на этот раз Бог был на стороне англичан.

Убедительная победа англичан заставила Испанию нехотя признать, что Провидение, по-видимому, поддерживает протестантов. 20 августа 1588 г. в соборе Святого Павла в Лондоне прошла благодарственная служба, посвященная чудесной победе над испанской Армадой. В полдень королевская карета появилась у Великих западных ворот собора, где Елизавету ждали священники, облаченные в серебряные накидки. Заняв свое место с началом богослужения, королева подняла взгляд и увидела покачивающиеся в вышине захваченные штандарты Армады.

Испанцы со свойственным им фатализмом истолковали победу англичан как Божье отмщение. Филипп II признал, что поражение «лишило нас доброго имени и уважения, которым мы привыкли пользоваться среди воинственных народов». Испанская церковь не сразу смогла объяснить, почему Бог допустил разгром Армады, но в конце концов причину нашли: испанцы слишком медлили с изгнанием мавров из Гранады. В действительности поражение испанской Армады зависело не от Провидения и даже не от личного героизма англичан, а от вполне приземленных факторов, прежде всего неблагоприятной погоды, и не в последнюю очередь от нехватки обручей и бочковых планок, которые Дрейк уничтожил во время своего набега на Кадис несколько месяцев назад.

Без бочек испанцам не в чем было хранить припасы первой необходимости – воду, вино, соленое мясо, соленую рыбу и галеты. Сменные бочки, наспех изготовленные из необработанного дерева, служили и вполовину не так хорошо, поэтому могучая испанская Армада оказалась фактически выведена из строя.

Дрейк, в свою очередь, тоже усматривал в победе англичан руку Провидения. Поражение испанской Армады укрепило притязания Елизаветы и позволило Англии сделать еще один шаг к созданию империи. Память об этом сражении помогла Англии выстоять в Наполеоновских войнах начала XIX в. и во время Второй мировой войны. В речи в честь победы англичан над немцами Уинстон Черчилль использовал аллюзию на вдохновляющие, звавшие в бой слова Елизаветы при Тилбери: «Это еще не конец. Это даже не начало конца. Но, может быть, это конец начала».

Начало это было или конец, Елизавета I сказать не могла. Она отправилась на своем корабле в Лондон и до начала октября затаилась в Сент-Джеймсском дворце. За это время еще больше испанских судов потерпели крушение у северного побережья Ирландии, и она, наконец почувствовав себя в безопасности, решила вернуться в свои просторные резиденции в Уайтхолле и Гринвиче.

Если бы битва с испанской Армадой на этом и закончилась, она навсегда осталась бы в веках как безоговорочная победа Англии и Дрейка. Но в следующие несколько лет баланс сил между победителем и побежденным не раз менялся. После того как непосредственное военное противостояние окончилось, половину сражавшихся за Англию солдат и моряков унесли болезни и голод. Потребовались месяцы, чтобы осознать истинную цену победы, и если бы шумные толпы, праздновавшие в