– Экспериментирую, хватаюсь за что попало. Хотя если она иробот, то такого класса, что это, собственно, уже и не робот.

– Провались ты, – сказал я. – Никакой она неробот, понесло тебя по вашим гипотезам…

– Ладно, пойдем дальше. Тебя не удивило, что среди изобилияматериальных благ книги отсутствуют?

– Еще как удивило. И новых не выдали, и старые сперли, гады.

В дверь позвонили, и я пошел открывать. На площадке стоялневысокий мужчина в коротком светлом плаще, подтянутый, напоминающий офицера вштатском.

– Чем могу? – спросил я.

– Вы разрешите войти? – спросил он, чуть наклонивголову, это было похоже на старинный офицерский наклон. – Мне хотелось быс вами поговорить.

– Пожалуйста, – сказал я. Со вчерашнего дня я почти неудивлялся всяким странностям, к тому же у меня мелькнула мысль, что незнакомецможет и иметь к этим странностям какое-то отношение, так и вьются вокруг менянезнакомцы…

Он прошел в комнату, не сняв плаща, я отметил, что он иглазом не повел по сторонам, словно увидел именно то, что и ожидал. Длячеловека, пришедшего к незнакомым ему людям, у него было слишком ужневозмутимое лицо. Или я не был для него незнакомцем?

– С кем имею честь? – спросил я, усадив его в кресло.

– Называйте меня просто Иванов, – сказал он. –Видите ли, там, откуда я родом, моя фамилия встречается столь же часто, как увас фамилия Иванов. Так что смело зовите меня Ивановым.

Белоконь взглянул на меня со значением, но я знал, что нужноделать.

– Иванов, – начал я, – какая у вас должность навашей планете?

– На вашей – инспектор-наблюдатель, – сказал онспокойно. – На нашей я не работаю. Давно уже.

– И за кем же вы наблюдаете? – спросил Белоконь.

– За вами, естественно.

– Зачем?

– Я историк, – сказал он. – Какой историк не хотелбы своими глазами увидеть прошлое? А вы ведь – наше прошлое.

– Это вас я должен благодарить за подарки?

– Нет, – сказал Иванов. – Давайте сразу внесемясность. Эксперимент с вами проводит другая цивилизация, другая раса. Это,впрочем, такие же гуманоиды, как мы с вами, в чем вы могли убедиться на примереЖанны… Между прочим, наши противники, но что поделаешь – существуем…

– Схватка двух миров… – пробурчал Белоконь. – И Земля –арена. Я-то думал, что такое случается только у Саймака.

– Интересно, почему вы так думали? – обернулся к немуИванов. – И вообще, что вы думали, президент? Что в космосе нет разумных,кроме вас? Или они есть, но идейных расхождений у них быть не может? Все они,как горошины из одного стручка, да? Геннадий, вы ведь живете не на Земле, выживете в космосе, ваша атмосфера – не броня, а космос не шеренга слепков содной-единственной матрицы, когда же вы это поймете?

– Так, – сказал я. – И оттого, что наша атмосферане броня, вы можете экспериментировать, как хотите?

– Я уже сказал, что это не мы. Не путайте нас с ними. Мыбыли и остаемся наблюдателями, только наблюдателями, вы понимаете? Не имеемправа даже шевельнуть пальцем.

– Даже если кто-то отдаст приказ начать ядерную войну?

– Даже.

– Это не жестоко?

– Иногда разумная жестокость лучше абстрактного гуманизма.

– Ага, – сказал Белоконь. – Это старая песня – чтотот, кому оказали помощь, станет вечным нахлебником филантропа. Интересно, скакой стати? Понятия не имею, что творится в космосе, поэтому буду приводитьтолько земные примеры. Вы хорошо знаете нашу жизнь?

– Я у вас шестой год, – признался Иванов. – Другиеи дольше, так что разбираемся.

– Прекрасно. Тогда вы должны знать, что наша страна многопомогает другим странам, но они не собираются превращаться в нахлебников. Иливы иначе думаете?

– Нет, отчего же. Только вы путаете помощь с опекой.Представьте – друг против друга стоят изготовившиеся к бою армии, вот-вотдолжна прозвучать труба, и в этот момент к военачальникам одной из сторон подходитнезнакомец и предлагает: «Не стоит вам губить своих солдат, отпустите их подомам к женам и чадушкам, а с вашим противником я разберусь сам». И начинаетразбираться. Солдаты той армии, которой он протежирует, расходятся по домам икакое-то время благоденствуют. Но однажды появляется новый, незнакомый враг, идля борьбы с ним мало торопливо собранных солдат, нужен опыт, который как раз ипомешал приобрести благодетель. И ничего другого не остается, кроме как сновакликать его, доброго, могущественного. Хорошо, если он окажется поблизости и неопоздает… Вы сумели отказаться от бога, найдите в себе силы отказаться и отзаоблачных варягов.

– Можно проще. Одна-единственная акция – уничтожениеядерного оружия.

– А химическое? Бактериологическое? Бомбы, что выжигаюткислород в радиусе километра? Шариковые? А промышленность, производящуювзрывчатку, тоже – в порошок? И атомные заводы? Но тогда вы не сможетепроизводить атомные электростанции, лучевые пушки для онкологов, аммонал дляшахтеров. Наконец, главное – заводы по производству эйч-бомб существуют не вбезвоздушном пространстве, они неразрывно связаны со всей промышленностьюпроизводящей бомбы страны. Вы в самом деле согласны ради избавления от атомногостраха вернуться в каменный век? Что тогда? Средства из арсенала вашейфантастики – все эти гипноизлучатели, за минуту превращающие людей в ангелов?Между прочим, они у нас есть, маленькие, правда, их используют биологи икосморазведчики против диких зверей, но мы можем сделать и большие. Хотите? Ах,вам лично «позитивная реморализация» не нужна? Пиночет, Стресснер и так далее?А миллионы не-генералов и не-чинов? Кто будет производить отбор – вы?

Отличный вышел бы из него боксер. Он гонял Белоконя порингу, небрежно отмахиваясь, как от комара, прижал к канатам и не добил толькоиз жалости.

– Хватит, Генка, – сказал я, – мне было жаль его исебя тоже, потому что он частично высказывал и мои мысли. – Действительно,если вдуматься, вся эта гнусь не растеряется и без бомб, был бы только лес, гдеможно выломать дубину. Давайте о чем-нибудь другом.

– Хорошо, давайте о другом, – согласилсяБелоконь. – Иванов, вы же наблюдатель, вы не имеете права шевельнуть ипальцем, почему же вы к нам пришли?

– Во-первых, я дал вам минимум информации, слегка улыбнулсяон. – Во-вторых, обстоятельства особые. Песков уже вошел в контакт с«филантропами». Это прозвище, мы их так зовем.

– А они вас?

– «Перестраховщики». Прозвища считаются оскорбительными.Потому я и смог появиться у вас, что вы уже знакомы с Сообществом, к сожалению,не с лучшими eго представителями. Тем не менее я не имею права шевельнуть ипальцем, чтобы чему-нибудь помешать.