А на нас с Жанной напала какая-то дурацкая оторопь, мыстояли посреди комнаты, не глядя друг на друга, и, пожалуй, действительнопоходили на парочку молодоженов викторианской эпохи.

– Поздно… – промямлил я, косясь на окно с задернутымироскошными шторами.

Жанна шагнула ко мне и положила руки мне на плечи.

…В дверь звонили длинными звонками. Я продрал глаза,выскочил из постели и стал натягивать брюки, одновременно выгибая шею, чтобывзглянуть на часы. Половина восьмого. Вот так всегда – когда я знаю, что нужнона работу, исправно вскочу в шесть, абсолютно самостоятельно, но если впередисвободный день, обязательно требуется постороннее вмешательство.

В прихожей я столкнулся с Жанной, спешившей из кухни. Наэтот раз она была одета в довольно скромное платьице. Звонок мелодично взвылеще раз.

– Боря, я на работу, – сказала Жанна. – Можно ямашину возьму?

– Пожалуйста, – сказал я.

– Завтрак на кухне, не скучай. Как будто мы расставались такпо утрам в сотый раз. Я открыл дверь. За дверью стоял Генка Белоконь,бородатый, невозмутимый, в черной кожанке, собственноручно сшитой пособственному фасону, в желтом мотоциклетном шлеме, на котором справа распласталакрылья черная тучная мышь, а слева натягивал лук черный кентавр, – онлюбил выглядеть пижоном, хотя никогда им не был.

– Пока, – сказала Жанна, чмокнула меня в щеку, побежалавниз по лестнице, и от белоконевской невозмутимости не осталось и следа.Белоконь – вот кто мне нужен. Во-первых, он такой парень, на которогобезусловно можно положиться, во-вторых, он президент городского клуба любителейфантастики, значит, привык ко всевозможным сногсшибательным гипотезам и теориям– я бывал на нескольких их заседаниях. Он в какой-то мере специалист понеобычному, а мне сейчас нужен именно такой специалист…

– Ну, очухался? – спросил я. – Привет. Какимисудьбами в такую рань?

– Вот, держи своих «Мушкетеров», – протянул он мнекнигу. – Подумал: дай заскочу по пути.

– Заходи-ка, – сказал я.

– Некогда.

– У меня беда.

– Непохоже что-то, – ухмыльнулся он в бороду. Я сгребего за рукав и втащил в прихожую, он глянул по сторонам и обратил ко мневопрошающий взор.

– Это еще цветочки, – пообещал я и поволок его вкомнату.

– Погоди, черт, – уперся он. – Дай хоть мокроступысниму. Ну, и как все это нужно понимать?

Я толкнул его в роскошное кресло, придвинул ему сигареты,хрустальную пепельницу и принялся рассказывать все по порядку. Про свалившуюсясловно с неба роскошь. Про Жанну. Про двух незнакомцев из ресторана, про моегоповерженного шефа. Про то, что мне страшно и я не понимаю, что делать дальше,не знаю, чего ждать.

– Так… – сказал он, теребя бороду. – Значит, этапрелестная блондинка, твоя жена, если верить документам… Ты знаешь, почемуснежный человек до сих пор не добился официального признания? Документов у негонет, с водяными знаками и печатями. Потому в него и не верят. Мысль обратитьсяв милицию или КГБ отбросил?

– Что они могут сделать… А если все повторилось бы?

– Правильно. Моральной поддержки жаждешь?

– Конечно, – согласился я, стараясь не выглядеть оченьуж жалко. – У тебя есть какие-нибудь соображения по поводу?

– Посмотрим. Ты не возражаешь, если я немного покопаюсь втвоих чертогах?

– О чем разговор! Он покрутился по комнате, включили выключил телевизор, залез в нутро магнитофона, мимоходом завернул накухню, позвенел там чем-то, ушел в спальню, и слышно было, как он копается вшкафу. Мне стало легко и уютно, наконец-то я был не один… Минут через десять онвернулся.

– Ну? – спросил я жадно.

– Ну, ну… – он плюхнулся в кресло и скрестил ноги в линялыхджинсах. – Интересное кино. Теперь хоть гони, не уйду. Куда онаотправилась, твоя сказочная принцесса?

– На работу.

– Как прозаично… Ну конечно, они должны были и этопредусмотреть.

– Кто? – спросил я с надеждой.

– Ну откуда я знаю? Те, кто за этим стоит. Ведь кто-то завсем этим стоит, ты согласен?

– Конечно.

– Обычным путем мебель сюда попасть не могла. Две лишнихкомнаты – тоже из арсенала средств и возможностей, какими мы пока нерасполагаем. Пока, смею думать: какие-то штучки с пространством, вероятнеевсего. Взаимопроникающие пространства, скорее всего. То есть твоя спальня икомната соседа находятся в одной и той же точке.

– Это я и сам знаю, – сказал я. – Фантастикутвоими трудами регулярно читаю. Интересно, а если попробовать пробить стену?

– Лучше не стоит.

– Не буду, – сказал я. – Итак, о фантастике. Как язаметил, во многих книгах обязательно существует этакий резонер, он же ГлавныйПроясняющий Темные Meста. Вот и давай проясняй, как-никак у тебяпрофессиональная подготовка, президент.

– Попытаюсь, – сказал он задумчиво. – Какие у насс тобой должны быть ключевые вопросы, ты не думал?

– Думал уже. Зачем все это? Кто – не стоит и гадать, всеравно не догадаемся. Каким образом – ну, какой-нибудь телекинез. Даже покойныйГлушков пытался теоретически обосновать телекинез. С какой целью все затеяно –вот что меня волнует.

– Так вот, коли уж я Главный Проясняющий, то я, кажется,догадался.

– Ну?

– Конечно, я могу и ошибаться, но… Боря, ты гордый человек?Или нет, я не так формулирую. Ты считаешь себя венцом творения?

– Не знаю, – сказал я. – После того, чтослучилось, я верю, что существует кто-то могущественнее нас, я, разумеется, нео боге. Аргументы, знаешь ли, убедительные…

– А как ты смотришь на роль подопытного кролика?

– Я?

– Ты. Понимаешь, аналогия возникает в первую же минуту.Точно так же мы у себя работаем со всякой живностью (он биолог), ставим ее то впреотличные, то в препаршивые условия с самыми разнообразными целями, но основавсегда неизменна – исследовать реакции подопытной мышки или свинки. Я могуошибаться, но страшно похоже…

– Не очень это меня радует, – сказал я. – И что имот меня нужно? Или от нас троих?

– Хотел бы я это знать… Согласись, что наши неизвестные«они» вряд ли станут интересоваться простейшими реакциями, подсовывать тебеденьги только для того, чтобы узнать, станешь ты их тратить или нет, заявишь вмилицию или нет. Все-таки человек не морская свинка, мне очень хочется верить,что затеяно нечто грандиозное, большой эксперимент ради большой цели… Ладно.Экспериментируют они, попробуем экспериментировать и мы. Как по-твоему, человектвоя Жанна или робот?

– Ну, ты даешь, – сказал я. – Что это тебе вголову взбрело?