Да что же это такое — опять мне выбирать, что дальше делать! Можно поставить на этом точку — мой ангел наверняка был бы мной доволен. Но я опять вспомнила Игоря — его сейчас поддерживают, даже без нас.

— Мне очень повезло, — согласно кивнула я. — Не скажу, что мой ан… Анатолий существенно облегчил мне жизнь, но он сделал ее чрезвычайно наполненной.

— А зачем Вы мне дали Вашу историю? — вдруг прищурился Тень.

— У меня сложилось впечатление, что Вы не любите людей, — решила я дать ему еще один шанс. — Но как видите, ангелы и люди могут прекрасно уживаться. И не только ангелы и люди.

— Почему тогда Вы так сюда рвались? — пропустил он мой намек мимо ушей. — Подальше от людей?

— Нет, — начала злиться я, уязвленная такой трактовкой моего поступка. — Я хотела прекратить преследование своего сына со стороны наблюдателей.

— Ну, полукровки у всех неприязнь вызывают, — рассеянно бросил он, напряженно хмурясь. — Судя по всему, Ваше сосуществование с ангелами было крайне нетипично, поэтому Вам и стерли память о нем. А вот я совершенно не помню свой конец. А также приемную комиссию, о которой в Вашей повести упоминается.

Полукровки? Кто бы говорил! Да еще таким презрительным тоном. Ну, вот он и решил проблему моего выбора.

— Может, Ваш конец тоже был нетипичным? — сдержанно поинтересовалась я.

— Вполне допускаю, — согласился он с неприятной усмешкой. — Возможно, окружающие меня люди не захотели больше мириться с моим существованием. Хотя я предпочел бы знать точно.

— Вам обязательно нужно поговорить с моим ангелом, — предложила ему я.

— Благодарю Вас, — скривился он, — но психологов я видел более чем достаточно.

— Он на земле психолог, — окончательно разозлилась я, и бросилась, как в омут с обрыва. — А здесь он — ангел. Хранитель. И у него есть сведения, касающиеся Вашей земной жизни. Которые Вы, кажется, хотели бы знать.

— Это он послал Вас ко мне? — снова подозрительно прищурился Тень.

— Он ничего о наших последних разговорах не знает, — ответила ему я. — И вряд ли бы их одобрил. Это мне эти ангельские тайны претят — особенно после того, как я вспомнила, к чему они приводят.

В конце концов, я выдавила из Тени обещание, что он присоединится к нам, когда мы с моим ангелом выйдем прогуляться по его возвращении. После чего, почти физически чувствуя, как истекают последние минуты моей самостоятельности, сломя голову бросилась к себе в комнату. В кои-то веки предчувствие меня не обмануло — там я едва успела отдышаться, как вернулся мой ангел. И слава Богу — у меня времени не осталось, чтобы обдумывать неожиданную реакцию Тени на нашу историю и представлять себе, чем теперь все это кончится.

И еще больше слава Богу, что мой ангел сразу раскричался — я опять себя почти как дома почувствовала. На земле с его криком я столько раз сталкивалась, что могла отвечать ему, снова не думая.

Главное было напомнить ему, что я сделала именно то, что и он собирался. И с той же целью. И показать ему, что для достижения этой цели нам нужен Тень. Которого его выдающиеся психологические способности непременно привлекут на нашу сторону. И быстро отойти после этого в сторону. Чтобы не отвлекать его от поисков наиболее действенного тона в разговоре с трудным клиентом.

Я знала, что могу не сомневаться в моем ангеле, и оказалась права. Судя по всему, он сумел-таки найти самые правильные слова, чтобы достучаться до Тени — тот уходил к себе после их разговора с совершенно потрясенным лицом и даже со мной не попрощался. Но и в отношении трудного клиента я, похоже, не ошиблась — мой ангел до самого конца дня со мной не разговаривал. Только буркнул, что спать пора, а то завтра день трудный. Я ему и словом не возразила.

На следующее утро словоохотливость к нему вернулась. На некоторое время и в некотором роде. Не терпящим возражений тоном он заявил мне, что моя задача на встрече — продемонстрировать проникновение через инвертацию. И ничего больше. В разговоры не вступать, инициативу не проявлять, на возможные провокации не поддаваться. Я снова с готовностью согласилась — мне блок контролировать нужно было. У моего ангела глаз почему-то задергался.

Мы инвертировались прямо в комнате, и я думала, что он сразу обнимет меня, чтобы мы друг друга не зажарили/заморозили. Но он просто взял меня за руку. Несмотря на облегчение от того, что жар немедленно исчез, я обиделась — по-моему, я ему уже достаточно времени дала покричать и покомандовать, можно было бы уже и отойти. Очень хорошо, я тоже дуться умею.

Мы молча вышли из комнаты и из дворика. В лесу, чуть в стороне от нашего пути, ощутилось присутствие наших соглядатаев. Мой ангел вдруг резко развернулся и потащил меня в их сторону.

Когда стало совсем жарко, я задергала его за рукав. Он тут же остановился, крепче сжал мою руку — и я вдруг увидела между деревьями, прямо перед собой, расслабленную фигуру, небрежно привалившуюся к стволу и лениво осматривающую окрестности. Раскаленное дыхание, только что исходящее от нее, исчезло.

Я вздрогнула и метнулась было за дерево, но мой ангел притянул меня назад, покачав головой. Я покрутила пальцем у виска — он уверенно выставил мне перед носом ладонь. И потащил меня еще ближе к этой фигуре.

Мы прошли прямо перед нашим охранником, и он продолжать водить по сторонам глазами, глядя сквозь нас. Мой ангел еще и раскланялся с ним, проходя мимо. И после этого разулыбался наконец. Я вопросительно вскинула голову — он ответил мне одними губами: «Потом». Я вырвала свою руку из его, чтобы его удаль немного остудить — и тут же снова вцепилась в нее, когда с меня пот градом покатился.

Когда мы добрались до места встречи, я попыталась от всего отключиться, чтобы меньше мыслей кодировать. Именно поэтому чуть не опозорилась. И мой ангел хорош, нечего сказать: сначала «ни в какие разговоры не вступать», а потом сам просит единственного неизвестного мне назвать.

Когда я увидела его, приткнувшегося на ветке дерева и затем плавно слетевшего с нее, у меня мгновенно само собой родилось: «Шарик». Но не могла же я незнакомого ангела, да еще и из противоположного лагеря, назвать именем дворняжки, прибившейся однажды к Светке на даче! Пришлось лихорадочно придумывать что-то более приемлемое, да еще и все это кодировать.

Похоже, получилось. Мой новый знакомый вслух признал, что мои мысли ему недоступны, и, судя по выражению лица,