Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В истории взаимодействия стиха и музыки есть повторяющаяся черта. Пока музыка не развита, она старается следовать за словами, копировать их самый сложный языковой ритм. Когда она становится зрелой, она, наоборот, противопоставляет себя ритму слов и предпочитает тексты с самым простым словесным ритмом, чтобы на его фоне ткать собственный сложный рисунок. В этом разница между ранними и поздними средневековыми секвенциями. Думается, что по этой аналогии можно представлять и нарастающее внимание Белого к собственной интонации.
В «Пепле» текст вел интонацию. В «Урне» интонация, обозначенная графикой, подчиняет себе текст, но еще не старается контрастно его упрощать: процитированное стихотворение «Врагам» написано достаточно сложной строфой. В «Королевне и рыцарях» уже начинается контрастное упрощение словесного фона интонации. Упрощение образное: примитивный сказочный сюжет. Упрощение стилистическое: нанизывание простейших повторов («И опять, и опять, и опять — Пламенея, гудят небеса… И опять, и опять, и опять — Меченосцев седых голоса»). Упрощение ритмическое: простейшие размеры — короткий 3-стопный ямб, полноударные 3-стопный амфибрахий, 3-стопный анапест, 3-иктный дольник. Художественный эффект нестандартного графического оформления стандартных размеров — в резком контрасте между привычной плавной интонацией строк знакомого ритма и новой, навязываемой ему извне. Чем сложнее графическое оформление, тем более сложную интонацию предлагает поэт угадать читателю.
В первых публикациях в журналах и альманахах 1911 года стихотворения «Королевны и рыцарей» имели обычный графический вид ровных четверостиший. Изощренная графика появилась только в сборнике 1919 года; откуда — мы еще увидим. Степеней изощренности в ней можно насчитать пять.
Первая — обычные горизонтальные строки, как в концовке «Шута». Обозначим их Г:
О, королевна, близко
Спасение твое:
В чугунные ворота
Ударилось копье!
Вторая — горизонтальные строки с отбитым концом, как в начале «Шута». Обозначим их Г—:
Есть край, где старый
Замок
В пучину бьющих
Вод
Зубцами серых
Башен
Глядит — который
Год!
(Заметим: Белый рвет строку перед концом, то есть там, где внутристрочные синтаксические связи в стихе — «теснота стихового ряда» — всегда крепче. От этого напряженность переносов сильнее, чем если бы отрывалось начало строки — как, например, у Маяковского. Гораздо легче и естественнее звучало бы:
Зубцами
Старых башен
Глядит —
Который год!)
Третья — вертикальные столбцы по слову в строке, как в репризе перед концом «Шута». Обозначим их В:
Есть край,
Где старый
Замок
В пучину
Бьющих
Вод
Зубцами
Серых
Башен
Глядит —
Который
Год!
Четвертая — вертикальные столбцы, сдвинутые вправо, как в предпоследней главке «Шута» (в контрастном чередовании с ровными горизонтальными строчками). Обозначим эти левые и правые столбцы Вл, Вп:
Поток
Рыдает
Пеной,
Клокочет
Бездной
Дней…
В решетчатые окна
Влетает сноп огней.
Расплачется в воротах
Заржавленный засов:
Пернатый
Ясный
Рыцарь
Летит
Из тьмы
Веков.
Наконец, пятая — косые ступеньки, как в центральной главе «Шута» (тоже в контрасте с ровными горизонталями). Обозначим их К (а в случае необходимости — Кп и Кл, скошенные справа и скошенные слева):
За порослью лиловой грозился
Старый
Шут:
Над ней, как адский
Пламень,
Мелькнул
Его
Лоскут…
На солнечные травы
Упала тень горбом: —
— И
Теневые
Руки —
Качались
Над
Цветком!..
Заметим здесь еще один вспомогательный прием, довольно редкий: в первой строке примера слово «грозился» принадлежит второму стиху, но напечатано в подбор к первому — происходит как бы интонационный захлест первым стихом второго. Обозначим этот прием знаком (+).
Сразу скажем: полный набор этих приемов налицо только в «Шуте». Остальные пять нестандартно напечатанных стихотворений построены проще. При этом по большей части простота эта представляет собой повторение одной и той же графической и интонационной схемы — как в «Урне», а не как в «Пепле».
Самое простое оформление — в стихотворении «Родина» («Наскучили / Старые годы… / Измучили; / Сердце, / Скажи им: „Исчезните, старые / Годы!..“»). Оно не имеет конечных рифм, но богато внутренними; нестандартной разбивкой по внутренним рифмам оно напоминает такие ранние стихи Белого, как «Душа мира». Из 18 трехсловных стихов 6 напечатаны в одну строку, 10 в две, 2 в три; только один раз (в процитированном зачине) использован захлест начала следующей строки, и один раз слова ступенькой вынесены вправо (восклицание «О нектар!» — как бы интонационный курсив).
В стихотворении «И опять, и опять, и опять…» — только горизонталь и вертикаль, единообразные строфы, как в «Урне», с последовательностью строк ГГВГ: «И опять, и опять, и опять — / Пламенея, гудят небеса… / И опять, / И опять, / И опять — / Меченосцев седых голоса». Все третьи, разбитые строки построены одинаково: трижды повторяется одно и то же слово. Все четвертые, заключительные строки являются носителями сюжетного действия: по ним одним можно прочитать сюжет стихотворения. Здесь интонационная разбивка, синтаксис и смысл совпадают.
Стихотворение «Голос прошлого» лишь ненамного сложнее. В нем две части: первая — 5 строф Г+, Г, В, В, вторая — 4 строфы В, В, Г+, Г, т. е. зеркально противоположного строения:
В веках я спал… Но я ждал, о Невеста, —
Север — моя!
Я встал
Из подземных
Зал:
Спасти —
Тебя,
Тебя!..
…………………………………………………
…Тебя
С востока
Мы —
Идем
Встречать
В туман:
Верю, — блеснешь из тьмы, рыцарь
Далеких стран…
Зеркальности строфики соответствует зеркальность точки зрения: первая часть — это рыцари устремляются с Востока на Север спасать Невесту; вторая — это Невеста с подругами выходит ждать и встречать рыцарей.
Следующее по степени усложнения стихотворение — «Перед старой картиной». По содержанию в ней можно различить четыре части: оживающая картина (3 строфы); поэт-рыцарь скачет к сказочному замку, но отвергнут (9 строф); однако на помощь спешит сонм товарищей-искателей, и перед ними замок открывает ворота (2 строфы); «Я очнулся», и опять всё — только картина (2 строфы). Первые две части выдержаны в
