ему не ясно. Особенно после того, как Мать с помощью дроида прочистила ему все платы, и подремонтировала с десяток сдохших консолей.

Ну, она у меня девушка хоть влюбчивая, но стабильная: меня ради какого-то примитивного мужлана с «Непобедимого», надеюсь, не бросит.

На планетах-колониях мне работы не нашлось.

Да и чего удивляться: крупные поселения колонистов «заклятые враги-эксплуататоры» из Метрополии просто разворотили огромными по мощности (всё же, наверное, водородными) бомбами — так, что как ни глубоко зарылись эти бедняги в скалу, ничего не помогло. А уж зрелище было… Не для слабонервных.

Ну, как бы объяснить попонятней… Представьте, что муравейник вскрыт ковшом экскаватора. А тут ещё — ядовитый или непригодный по составу воздух. Или даже — нету его.

Никто не выжил. Артефактов я не нашёл. А те, что нашёл, на изделия «инопланетян» не походили ни с какой стороны.

В поселениях поменьше мне стало понятно, до какой подлости может дойти человек, воюя против, вообще-то говоря, своих же соплеменников. (Ну это я так местную ситуацию понимаю: у всех же были и общие предки, и единый генетический код! Значит — соплеменники! Хотя… Вон — у «ихтиандров» с наземниками тоже, вроде, Предки были общие. А всё равно — уже разные Виды гомо: сапиенсов и акватикусов!)

Один из огромных боевых роботов-берсерков сохранился почти в целости.

Стоял он на самом нижнем этаже Убежища. Наверное, в этом и заключалось боевое программирование: добраться до самого дна, попутно вскрывая все герметичные переборки и шлюзы. Чтобы все, кто там окажутся, попросту задохнулись. Или замёрзли, как произошло на четвёртой, более отдалённой от солнца, планете.

А что самое смешное и страшное — эта дрянь ещё работала. Когда я подошёл к — не то танку, не то — проходческому комбайну размером с доброго кита, эта монстра попыталась пошевелить клешнями с пушками и пулемётами.

Ха! Вот и получила, что ей причиталось… Пусть и спустя полтора тысячелетия.

Попинав её ещё и ногами (Со злости, а вовсе не для того, чтобы прикончить уж наверняка!), я послал дроида с плазменным резаком добыть её процессор — мало ли… Вдруг технику Вассе, или Питу из Массачусетского Технологического чего и пригодится. А вообще-то я сейчас редко так делаю — говорю же, избаловались мы с Матерью.

Лишь в каком-то совсем крошечном горном руднике я нашёл остатки поселения, что, кажется, выжило после войны, и пыталось бороться с местной природой. Мать, как она это делает всегда, после того, как я пролистал ей Дневник Колонии, сообщила вкратце — что и как.

Ну, как… Очень печально. И тягостно. Бедняги.

Насколько же извращённые мозги нужно иметь, чтобы так издеваться над своими же! Ненавидеть людей.

А за что они превратили несчастных колонистов-трудоголиков в своих злейших врагов — эти зажравшиеся, изнеженные, и избалованные вседозволенностью, и безнаказанностью, «жители Метрополии»?

Неужели не поделили пару вшивых центов от прибыли?! Или… Пытались подавить уже вспыхнувшие восстания?

Я повозмущался. Мать меня быстренько заткнула, припомнив и Конкистадоров в Америке, и аборигенов в Австралии. И даже североамериканских индейцев. И пресловутых «афроамериканцев».

Иногда я жалею, что она никогда ничего не забывает. А иногда — хорошо, что мне не нужен Главный Университет Истории и Социологии Содружества. Исторические прецеденты…

Вразумляют.

Словом, можно быть врагами — и лютыми врагами — даже принадлежа к одной расе. Ну, или биологическому виду. Или даже — религии. Вспомнить хотя бы протестантов и католиков…

А можно — взаимовыгодно сотрудничать, например, даже с земляными червями — как на Тартаре-5!

Поскольку находками я оказался не избалован (мягко говоря), решил попытаться хоть что-то узнать, или поискать в «Метрополии» — то есть на Родине. Хотя какая, к чёрту, Родина — так и Чужие не смогли бы напакостить. А иногда даже с ними можно договориться.

Челнок посадил, чтобы раньше времени не пугать народ, подальше от Логова. Иначе эту мрачную, и явно природную, пещеру назвать трудно.

Местность, где добывали себе пропитание Охотники Племени, отличалась дурацкой живописностью: все эти пахнущие хвоей, мхом и листвой (ну, не знаю, как вам, а мне, после механических запашков трюмов «Лебедя» здесь — сущий рай!) леса, зелёные луга с пугливыми антилопами-конями-баранами, ручьи, водопады, и прочая экзотика порадовали бы поэтов и последователей Торо. (Философ был такой. Кажется 19-го века. Ратовал за простую и скромную жизнь на лоне Природы…)

Но скраппера такой хренью не порадуешь. Роскошный вид Природы никому не продашь. Разве что я был бы ещё и художником. (А что: многие наши на старости лет балуются. Мало им сверхчеткого стереофото: хочется и «для себя запечатлеть — «неповторимый колорит» и всё такое прочее…)

Пришлось тащиться пешком добрых пять миль. И по дороге ещё застрелить мерзкого на вид тигра, вдруг почему-то решившего, что раз я двуногий, и пистолета не видно снаружи — не смогу противиться его желанию пообедать. Мною. Ага, наивная скотина.

И — тяжёлая. Так что пришлось тащить его до Пещеры добрых две мили: должен же я сделать «жест доброй воли» — то бишь, Подарок, Дар, Приношение (называйте как хотите) — племени троглодитов. Чтобы доказать свои мирные намерения.

Так что оставалось надеяться, что этот придурок съедобен. Или хоть шкура пригодится.

Ага, заметили. О!.. У них есть и часовые — вон, заорали, замахали… Копьями. Жуть. Неужели здесь — первобытно-общинный строй? Или — ещё хуже: родо-племенной? Нужно было не полениться, и послать-таки пару жуков-псевдонасекомых для прослушки…

Навстречу мне повыскочили, наверное, все взрослые Охотники Племени. С луками и копьями. А сзади, из тёмной дыры, (Вот уж любопытства у них не отнять никогда и ни за что!) опасливо пялились детишки (косматые, почище обезьянок) и женщины.

Хм… А знаете — женщины у них были… Ничего себе.

Или это мне с долгого одиночества так показалось? Всё не могу забыть Иву…

Мужчины приближались очень быстро, размахивая своими палками, и улюлюкая. Тоже мне — Тарзаны недоделанные. Видать, хотели подбодрить в себе Бойцовский Дух. Да и правильно — мужик я не маленький. Как говорят конкуренты-скрапперы, косая сажень в плечах. И ростом под два метра.

Пришлось всё же остановиться, и, чтобы всем было видно, поднять пустые руки ладонями вперёд.

Вроде, заценили — угрожающе размахивать своим деревом охотнички перестали, и притихли. Это главный на них прикрикнул. Сам же он, как и положено Вождю, вышел вперёд.

Когда до меня осталось шагов пять, разразился речью. Мать, сходу уловив ключевые моменты и слова, переводит через транслятор в ухе:

— О могучий Охотник, в одиночку убивший… э-э…