– Совсем ничего стоящего?

– Она все у меня отняла.

В общем-то, это было правдой. Не будь пророчества, так волновавшего моих похитителей, жить бы мне долго и счастливо в своем королевстве. Не пробудись во мне сила, то как минимум не пересеклась бы с темным.

– Если будешь постоянно сожалеть о потерях, никогда не станешь великой, – маг методично расчерчивал пол геометрическими фигурами. Черный мел, соприкасаясь с камнем, начинал дымиться. – Прошлого не изменить. Если оно было паршивым – отомсти в будущем. Вот что двигает к совершенству. Подай свечи.

– Одной мести достаточно, только если ищешь повод умереть, – тихо пробормотала я, расставляя резные бруски из бурого воска по углам сложного многогранника. – Нужно еще и что-то, ради чего жить после.

Сайласу мое замечание будто бы понравилось. Во всяком случае, он не стал спорить и не отослал меня прочь. Закончив, он почесал подбородок, окидывая взглядом изрисованный пол.

– Жить ради чего-то… Не очень похоже, чтобы ты верила в жизнь после того, как сюда пришла. Хочешь сказать, что сделала это ради жизни кого-то другого?

Я не знала. Вернее, разум отказывался это признать, а сердце бешено забилось в груди. К лицу хлынула краска. Темный закончил чертить последнюю линию и уставился на меня. Под его пристальным цепким взглядом стало не по себе.

– Тогда тебе не повезло, – спустя полминуты объявил маг.

– Почему? – Я знала, что от вопросов лучше воздержаться, но ранее не проявлявшийся сочувствующий тон темного вызвал любопытство.

– Потому что любовь сделает тебя слабой.

– Никакая это не любовь! – тут же взвилась я. – Это из чувства благодарности и благоразумия.

– Называй как хочешь, мне все равно. Если успела это потерять – хорошо. Это быстрее пробудит силу, а то сейчас ее клещами придется вытаскивать. Мастерство приходит только через боль. Разве тебя этому не учили?

– Ничему меня не учили, – с горькой яростью прошептала я, – никто меня к этому не готовил. Я должна была стать женой какого-нибудь мелкого дворянина, и все, что нужно было бы делать до конца жизни, – вышивать, собирать компанию таких же женушек да посещать сиротские приюты. В моей жизни не должно было быть магии!

– Звучит скучно.

– Но это то, что должно было быть, понимаешь? – Я не знала, какой реакции рассчитывала добиться от темного. Едва ли он сможет понять мои чувства. Я и сама их не понимала. Говоря откровенно, часть меня наотрез отказывалась возвращаться к прежней дворцовой жизни.

– Самое паршивое, – Сайлас выпрямился и хлопнул в ладоши, избавляясь от меловой крошки, – заблуждаться в том, кто ты есть. И если с этим не разобраться, ты так и будешь отвергать свою сущность.

– Я и так знаю, кто я.

– Тогда пора бы это принять.

Прежде чем я успела соврать, что и с этой проблемой как-нибудь разберусь, темный прижал бледную ладонь к моему лбу. От обжигающего холода в глазах потемнело. Мне бы взять себя в руки да вырваться, но мир вокруг вдруг поплыл: стены замка осыпались, плиты под ногами раскрошились, уступив место траве и земле. Над головой раскинулось пасмурное ночное небо.

– Где мы? – с трудом унимая дрожь, спросила я.

– В твоем самом первом воспоминании, – Сайлас заложил руки за спину и не спеша пошел навстречу ветру. – Выясним, с чего все началось.

Глава 22

Моросил мелкий дождь. В окнах первого этажа приземистой усадьбы ярко горел свет. Его даже хватало, чтобы осветить часть двора и кусочек высокой каменной стены. Мелкий гравий под ногами потемнел от влаги. Там, где садовник поленился его разровнять еще днем, собралась вода.

Сама усадьба была нелепой: почти без сада, второй этаж разной высоты, а сбоку примостилась высокая башня – пузатая, с разномастными окошками и круглой стеклянной галереей наверху, как маяк.

Когда-то это и был маяк, потому что поместье стояло на краю утеса, о который бились волны Зеленого моря. Давно-давно стоял только он да каменная хибарка, которая со временем разрослась до двух этажей, вытянулась в длину, обзавелась двором и пристройками: конюшней, скотной, небольшой кузницей. Затем пришел черед поместью ощериться каменной стеной с узкими бойницами, которая даже выдержала одну полную осаду. Правда, длилась она всего пару дней, но кто уже вспомнит? Неспокойное время закончилось – стена осталась. Разной высоты, сложенная из грубых камней и обрывающаяся прямо в море.

Внутри творилось всякое. Дважды поместье почти полностью вымирало из-за вспышки хвори. Удаленность от мира и частая непогода пагубно сказывались на обитателях, и они с завидной регулярностью либо бежали прочь, либо прыгали со скалы вниз. Так появлялись тихие пересуды о злом роке. Популярности это не приносило, и владельцы сменялись год за годом. Предпоследний ссыльный барон нашел лучшее лекарство от окружающей серой действительности: заливал себя пивом по самую лысую макушку и не обращал внимания, где находится. Продержался он достаточно долго, успел и дом отремонтировать, и разбить крошечный сад на манер столичных. Только кончил совсем плохо: поругался с каким-то колдуном и на спор полез на башню. К удивлению многих, долез, перебил все лампы и на обратном пути свернул себе шею на узкой лесенке. Слуги поговаривали, что дух барона там и остался. Являлся пару раз в месяц, удивленно потирая перекошенную шею и замогильным голосом требуя эля.

Через четверть века торговый путь совсем закрыли, а башню заколотили до лучших времен. В таком виде она досталась королевской семье Катергейма. В нее и отправили молодого принца Уильяма за какой-то незначительный проступок. Здесь родился мой брат, и здесь я провела первые несколько лет своей жизни, пока отец не занял трон.

Я не помнила этого места, просто не могла помнить. Но все же узнала.

– Почему мы здесь?

– Это единственное воспоминание, не тронутое заклинанием, – темный с любопытством огляделся. – Полагаю, ты знаешь, где мы?

– Да.

Непривычно было смотреть, как капли дождя проходят сквозь нас, не оставляя ни следа на коже. То и дело налетал ветер, ночной воздух был холодным – мальчишка-привратник постоянно дул на озябшие руки, возясь с железным засовом на воротах, – но мы не чувствовали непогоды.

Ворота скрипнули, и во двор въехали всадники в длинных плащах. Они спешились, отдали мальчишке поводья и направились к крыльцу, глубже натягивая капюшоны, спасаясь от противного дождя.

– Не отставай, – темный пристроился следом, размеренно шагая вперед. Похоже, прогулка по моим воспоминаниям приносила ему явное удовольствие. Увы, но я такой настрой не разделяла. Все внутри сжалось в комок, ощетинилось иглами, и я с трудом заставила себя переступить