Летние походы татар предпринимались не так часто и не с такими силами, как зимние. Для этой цели чаще всего выбиралась средина лета, когда народ украинский выходил на полевые работы и менее всего думал о каких бы то ни было войнах и набегах со стороны неприятелей. На этот раз отправлялось в поход не семьдесят и не восемьдесят тысяч, а тысяч десять, максимум двадцать, потому что большая масса войска в летнее время легче могла быть открыта, чем в зимнее, когда со всех степей уходило все живое, укрываясь от холода и стужи. По обыкновению, прежде отправления всей массы в поход вперед высылались смелые наездники для добывания вестей о положении дел на Украине и в Запорожье; смотря по этим вестям, татары направлялись в ту или в другую сторону, но в том и другом случае старались выбирать водораздельный путь между речками, чтобы, не задерживаясь переправами, беспрепятственно совершать свои набеги; в это же время, прежде выступления в поход, они назначали место для сбора после первого набега, не далее двух-трех миль от границы. Не дойдя за двадцать или за тридцать миль до запорожской или польской границы, татары разделялись на 10 или 12 отрядов, по 1000 всадников в каждом, и, устремившись одной половиной целой массы направо, а другой налево, растягивались своим фронтом на 10–12 миль, то есть на одну или полторы мили один отряд от другого, а для удобнейшего сношения всех отрядов между собой употребляли условные знаки: днем – движение лошадью вокруг[852], ночью – высекание кресалом огня, зажигание тряпки огнем и верчение ее вокруг руки[853]. Разделившись таким образом и наперед условившись о месте сбора, татары ранним утром бросались уже в самые владения казацкие, тут описывали по степи несколько кругов, по том вскакивали кучками на курганы, быстро озирали степную окрестность и немедленно возвращались к условленному месту. Между тем пограничная казацкая стража, видя кружащихся по степи татар, тот же час давала знать посредством зажигания фигур или выстрелов из пушек, стоявших на курганах, радутным казакам и пограничным жителям; но жители, видя незначительное число бродивших по степи татар, не сразу принимали надлежащие меры предосторожности. Татары прекрасно этим пользовались: высидев некоторое время в скрытом месте, они вдруг налетали на беспечных украинцев, хватали, жгли, истребляли, угоняли, что было можно, с собой, одним словом, повторяли все то, что делали во время зимних набегов; после этого быстро оставляли владения христиан, переходили границу и, удалившись от нее на 6–10 миль, делили свой ясырь и разбегались по улусам.

Из всех татар, предпринимавших частые набеги на христианские земли, самые страшные были татары Буджацкой Орды; опасны они были не силой своей, не рыцарством и не открытым действием, а коварством, необыкновенной хитростью и редким вероломством своих набегов. Буджацкие татары славились тем, что могли долго сидеть в воде; они верили, что если при первой сшибке с неприятелем сраженный пулей товарищ упадет головой к врагам, ногами к своим, то будет победа на их стороне; если же он ляжет ногами к врагам, а головой к своим, победа будет на стороне врагов. Буджаки отправлялись в набег иногда с самыми незначительными силами, в числе около 400 человек. Зная, как зорко следили сторожевые казаки за всяким движением в степи, даже за положением степной травы, буджаки, чтобы обмануть бдительность их и не притоптать высокой степной травы, поднимавшейся иногда на 2 фута высоты, прибегали к следующей хитрости: доскакав скрытно до границы своих владений, они разделяли всю свою силу из 400 человек на 4 шайки, по 100 человек в каждой, и такими шайками бежали в разные стороны: одной на восток, другой на запад, третьей на север, четвертой на юг; пробежав полторы четверти мили от первого пункта разбега, они вновь разделялись, но уже не на 4, а на 3 шайки, по 33 человека в каждой, и так же скакали в разные стороны; пробежав полмили от второго пункта разбега, они снова разделялись на 3 шайки, по 11 человек в каждой. Все эти разделения и все разбеги совершались на всем скаку и не более как в полтора часа: от быстроты и бдительности зависел весь успех их набегов, от замедления и неосмотрительности – гибель и истребление. Но хищники были очень опытны в своих маневрах и, по замечанию очевидца, так же были знакомы со степями, как искусные лоцманы с гаванью. Проскакав свой круг и высмотрев положение дел, каждая шайка татар возвращалась в условленное место, где-нибудь в балке или лощине, обильной травой и водопоем, обыкновенно милях в десяти или двенадцати от пункта разделения, и тут оставалась некоторое время в выжидательном положении; следы же, оставленные ими по степной траве, исчезали, точно круги от брошенного в воду камня. Все казалось тихо, и опасности ниоткуда не предвиделось. А хищники между тем были настороже. Вот счастливый момент для них настал: они бросились в намеченные ими села, захватили скот, людей, имущество и быстро унеслись за границу казацких владений. Однако весть об их набеге моментально разнеслась по всей сторожевой линии; казаки увидели, как дикие степные птицы, точно испуганные чьим-либо неожиданным появлением, вдруг с криком поднялись вверх и разлетелись в разные стороны. Тогда они поспешно бросались на коней, вооружались оружием и спешили по следам умчавшихся врагов; заметив в балках обглоданные конские кости, убеждались, что татары близко. Но дойдя, однако, до места разделения татар и видя во все стороны расходящиеся круги, казаки останавливались в недоумении и возвращались ни с чем, не видя нигде врагов; только случайно они могли наткнуться на татар, во время их ночлега или роздыха. Но татары, имея замечательно острое зрение, и тут предупреждали своих преследователей: они старались расположить свою конницу так, чтобы солнце было у нее за спиной, а врагу прямо бы светило в глаза, если это столкновение случалось незадолго до заката солнца или скоро после восхода его. Впрочем, повторяем, на открытый бой татары решались только в том случае, когда число их войска в десять раз превосходило численность их противников или когда они замечали, что преследователи их неожиданно рассеялись в разные стороны; в случае же сплошного напора со стороны казаков татары всегда отступали. Тогда они, наскочив на преследователей, пускали в них через левое плечо на всем скаку тучи стрел, потом, подобно мухам, рассыпались в разные стороны; затем снова сплачивались в одно целое, снова подскакивали к своим преследователям, снова пускали тучи стрел и снова рассыпались в разные стороны. Так повторяли они свой прием до тех пор, пока не утомляли противников и не принуждали их к отступлению. После того стремительно бросались к границе, вступали в собственные владения и тут, подобно степным зверям, исчезали в траве[854].