Слуга ошалело переводил взгляд с хозяина на незнакомцев, все еще не понимая, что же происходит. Арсен встал напротив Чернобая. Как долго ждал он этой минуты! Сколько раз в бессонные ночи в подземелье Гамида или прикованный к веслу на галере представлял, что скажет при встрече своему врагу!.. И вот эта минута настала!

– Ну, вот и встретились, пан Чернобай. Не ждал?

Чернобай молчал. Под распахнутым кунтушом высоко вздымалась грудь.

– Чего молчишь? Страшно теперь вспомнить, как продавал татарам в неволю наших девчат? Или жалеешь, что тогда не перерезал мне горло?

– Чего ты от меня хочешь? – прохрипел Чернобай.

Арсен стремительно шагнул к нему, схватил за грудь, рванул к себе:

– Хочу узнать, паскуда, откуда ты сегодня прибыл? Из Дубовой Балки?.. Куда девал мою сестру Стеху, которую твои люди там выкрали? Ну! Говори!..

– Я там не был, – прошептал Чернобай, но по тому, как дрогнули его брови и расширились зрачки, Арсен понял, что тот врет. Стеха в его руках.

– Мы пришли сюда по твоему следу, сотник! Не верти хвостом, как пес! Вообще-то с тобой не стоит возиться и минуты, – ты давно заслужил себе смерть! Но сейчас я не говорю о старом… Отдай мне мою сестру!

– У меня ее нет!

– Но ты и твои люди были в Дубовой Балке!..

– Нет!

Роман, наблюдая эту сцену, менялся в лице. Услышав последний ответ Чернобая, он выхватил из кармана большую подкову и сунул ее сотнику под нос.

– А это узнаешь, собака? Мы ее нашли в лесу, на месте вашего привала… Может, повести тебя в конюшню и показать, какой из твоих коней потерял эту подкову?..

Чернобай молчал. От страха и бессильной злобы закусил до крови губу.

– Долго в молчанку играть будешь? – тряхнул его Арсен.

– Да что с ним говорить, панове! – воскликнул Спыхальский. – Пальни, Арсен, из пистоля – пусть сгинет до дзябла!

– И правда! – поддержал товарища Роман.

Арсен молча посмотрел на друзей. Он еще колебался:

– А как же сестра?

– Перевернем это логово вверх дном, а найдем! Она где-то здесь запрятана!

– Ну, если что так, – смерть негодяю! – Арсен поднял пистолет.

– Погоди! – прохрипел Чернобай. – Позволь помолиться перед смертью!.. Не губи душу без покаяния!

Арсен переглянулся с товарищами. Те утвердительно кивнули головами.

Чернобай, неуклюже сутулясь, направился в угол, к висящим под рушниками иконам. Там упал на колени, оперся обеими руками о некрашеный деревянный пол и начал отбивать поклоны, что-то бормоча себе под нос.

Арсен и его друзья стояли посреди светлицы таким образом, чтобы Чернобай и слуга оставались в поле зрения.

Внезапно что-то скрипнуло, стукнуло. Тут же послышался громкий грохот – и Чернобай исчез. На том месте, где он стоял на коленях, зиял черный проем.

– Проклятье!.. – вырвалось у Арсена.

Все кинулись вперед. Заглянули в яму. Но, кроме деревянной ляды, качавшейся на петлях, ничего не увидели. Снизу доносился чуть слышный шорох: где-то в глубине осыпалась земля.

Звенигора занес над ямой ногу, собираясь прыгнуть туда, но Роман схватил его за руку.

– Ты что, рехнулся, Арсен? Куда? Кто знает, какие неожиданности приготовил там Чернобай для преследователей!.. – Он нагнулся и выстрелил в подземелье из пистолета. Прогрохотало эхо, – узкий проем заволокло пороховым дымом.

Позади хлопнула дверь: перепуганный насмерть пахолок выскочил из комнаты.

– Стой, пся крев! – метнулся за ним Спыхальский.

Но парень далеко не ушел. В сенях его схватил Грива. Прижал к стене. Арсен едва успел отвести тяжелую руку товарища:

– Подожди, Грива, этот холуй нам нужен. – И к слуге: – Если хочешь жить, говори правду, как на исповеди! Где дивчина, которую Чернобай привез сегодня? Куда вы ее девали?

– Хозяин меня убьет. Отпусти, добрый пан!

– Дурень, позаботься о том, чтобы не лишиться жизни сейчас!

– У него есть… тайники.

– Показывай все! Один – на мельнице – я сам знаю…

– Два тут, в крепости. Один – в стене, вход из конюшни… Я покажу. Но там сейчас нет никого…

– А второй?

– Поклянитесь, что отпустите меня живого!

– Отпущу. Вот те крест!

Парень сразу оживился. Облегченно вздохнул:

– Тогда скажу. Может, на душе легче станет, а то носишь эту тайну как камень на сердце! Но никому не говорите, что от меня узнали… Видели во дворе собачью будку? Между конюшней и амбаром… Это и есть вход в тайник! Под будкой глубокий подвал, а в будке – собака…

– Понятно. А еще где?

– Есть еще в лесу. Версты за две отсюда, в урочище Журавли. Напротив родника в чаще выкопан тайный погреб… Но тот для зимы.

– Ясно. Как тебя звать?

– Минка…

– Ну, вот что, Минка: если не врешь, ничего не утаиваешь, мы тебя отпустим. Хотя, по правде говоря, все Чернобаево отродье должно висеть на одном суку. Веди нас к будке!

Выкопанный в твердой глине ход имел несколько изгибов. Это спасло Чернобая от пули, посланной Романом. Он клубком скатился вниз, до поворота и, больно ударившись о сухую стену, юркнул за выступ. В тот же миг прозвучал выстрел. Но Чернобай уже был в безопасности. Поднявшись на ноги, нащупал на стене ятаган и саблю, висевшие здесь на крайний случай, и мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Теперь он мог обороняться в этой тесной дыре, где двоим не разминуться.

Постояв некоторое время за выступом и убедившись, что погони нет, Чернобай начал на ощупь пробираться вниз. Добравшись до выхода, отодвинул засов крепкой дубовой дверцы и, открыв ее, вылез из норы. Оказался в полупустом и затемненном овине. Отряхнул одежду, застегнул кунтуш, прицепил с одного боку саблю, с другого – ятаган и порывисто вышел во двор усадьбы.

Здесь слонялись наймиты и пахолки. Одни готовили назавтра зерно к посеву – пора было сеять гречку, другие выгребали навоз из конюшен, третьи болтались без дела.

Заметив хозяина, все сразу засуетились.

Бледный, испачканный глиной Чернобай подбежал к амбару. Закричал:

– К оружию! К оружию! Нападение! Все ко мне! Закройте ворота!

Люди тут же бросили работу. Привыкшие к тревожной жизни, они без крика и суеты быстро хватали оружие – сабли, мушкеты – и бежали к Чернобаю. Кто-то закрыл тяжелые ворота, кто-то ударил в набат – и отрывистые звуки колокола поплыли над околицей.

– Седлайте коней!

Пахолки выводили из конюшен лоснящихся жеребцов, набрасывали седла, затягивали подпруги.