Оказавшись в седле, Чернобай почувствовал себя спокойнее. За спиной у него гарцевало полтора десятка всадников. Он приказал открыть ворота.

– За мной! Нападающих немного! Изрубим всех до одного! Никого не жалеть!

Только что пережитый страх сменился лютой радостью, распиравшей ему грудь. Спасся! Теперь только бы не выпустить из рук Звенигору и его дружков!

Он взмахнул саблей и во главе отряда вихрем вылетел со двора на широкую дорогу, ведущую на гору, к крепости.

Минка унял рассвирепевшего пса и запер его в амбаре. Потом оттащил будку в сторону. Под ней оказалась искусно сделанная ляда.

– Тут, – сказал Минка и, испуганно оглядываясь, не видно ли кого из людей Чернобая, отступил за угол амбара.

Арсен с Романом подняли тяжелую ляду, стали на колени, заглянули в погреб. На них пахнуло сырой землей и плесенью. В густой темноте невозможно было что-либо рассмотреть.

– Стеша! – тихо позвал Арсен, все еще не веря, что здесь может быть сестра. – Стеша! Сестричка!

Вокруг него сгрудились товарищи и односельчане, которые прибыли с ним. Все затаили дыхание.

Из погреба донесся тихий шорох, послышалось шуршание соломы. Кто-то зашевелился.

– Стеша! Ты здесь? Это я – Арсен! – крикнул казак изо всех сил, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Арсе-ен! – не крик – вопль вырвался из ямы.

К этому воплю присоединились крики еще нескольких девчат. Послышался топот ног, и внизу, как раз под отверстием, появились четыре девичьих лица. Запорожец увидел измученные глаза Стеши, ее растрепанные косы. Девушка протянула вверх тонкие руки.

– Лестницу! – крикнул Арсен.

Принесли лестницу, опустили в яму. Пленницы одна за другой поднялись наверх. Арсен подхватил Стешу на руки, прижал к груди:

– Сестренка! Родная моя!

– Братик! Откуда ты?..

Они обнялись.

В это время внизу, у речки, забили в набат. Низкие отрывистые звуки колокола тревогой отозвались в сердцах казаков. Все сразу притихли. Минку как ветром сдуло – исчез куда-то, воспользовавшись тем, что про него забыли.

– Чернобай скликает своих людей, – сказал Роман.

– Да, проворонили мы его, собаку! – глухо отозвался Арсен. – Теперь здесь оставаться опасно… По коням, друзья! Для девчат оседлайте чернобаевских.

Пока седлали четырех жеребцов, Арсен приказывал:

– Роман, вы с Гривой берите девчат и мчитесь впереди. На помощь возьмите еще кого-нибудь. Ну, хотя бы Иваника. – И тихо добавил: – От него мне мало толку, а вам все-таки живая душа… – Потом громко: – Мы поедем сразу за вами. Но если придется прикрывать вас и мы отстанем, то ждите нас в Глубоком овраге. Поняли?

– Поняли.

– Тогда – в путь! И не мешкайте!

Солнце зашло, – на землю опускались синие вечерние сумерки. Вначале из крепости выехали Роман, Грива, Иваник и девушки. За ними – остальные во главе с Арсеном. Спыхальский недовольно бурчал:

– Может, хоть красного петуха пустим на это проклятое гнездо, пан добродзей? Неужто так и уедем, не отплатив этому сквернавцу?

– Не нужно, – скорбно махнул рукой Арсен. – Не гнездо виновато, а та гадина, что живет в нем. Хитрый, бестия! Наготовил лазеек! Знал, что рано или поздно придется спасать свою шкуру!.. Ну, да мы доберемся до него! Не сбежит, треклятый!.. А крепость славная. Зачем же ее разрушать? Хорошее укрытие для наших людей от людоловов.

– Как знаешь, пан добродзей, – не давал себя убедить Спыхальский. – А я высек бы огонь, чтоб поскорей заполыхало!

Арсен промолчал. Ему и самому было досадно, что выпустил Чернобая, своего злейшего врага. Так что ж? Сжигать постройки? Уничтожать добро, приобретенное кровавым потом наймитов и пахолков? Это неразумно.

Кони летели во весь опор. Беглецы молчали, припав к гривам коней. Арсен тоже пригнулся, не выпуская, однако, из виду ни своего переднего отряда, ни того, что происходило вокруг.

Вот из-за склона холма вынырнул Чернобай. У него много людей – так что ввязываться в рукопашный бой опасно. Зачем напрасные жертвы? И Арсен решает мчаться следом за Романом в надежде, что скоро настанет вечер и темнота скроет их от преследователей.

Но Чернобай разгадал этот замысел и, срезав угол между двумя дорогами, помчался наперерез. Этим он сразу сократил расстояние, отделявшее его от беглецов. Не последнюю роль в этом сыграло, видимо, и то, что у него были свежие, неуставшие лошади.

Началась погоня.

Гудела под копытами земля. Бряцало казацкое оружие. Справа промелькнули белые хатки села – и оба отряда вырвались в степь. Передний заметно сбавлял ход. Непривычные к быстрой верховой езде пленницы еле держались в седлах. Роман, Грива и Иваник поддерживали их, чтобы они не упали, и это сильно замедляло бегство.

Когда стало ясно, что до темноты оторваться от погони не удастся, Арсен крикнул:

– Приготовить мушкеты! Стрелять залпом! Целиться в лошадей – больше шансов попасть!

Казаки сорвали из-за спин мушкеты, рассыпались лавой, чтобы не мешать друг другу, готовились к наскоку.

На невысоком пологом пригорке Арсен подал знак остановиться. Все развернулись вполоборота назад. Тесной гурьбой, вздымая тучу пыли, приближались преследователи. Сто шагов… восемьдесят… шестьдесят…

– Готовсь!

Вскинуты вверх длинные стволы кремневых ружей. Приклады – у плеч. Курки – на боевых взводах.

– Пли! Прогремел залп.

Отряд преследователей словно наткнулся на невидимую преграду. Несколько лошадей, придавливая собой седоков, упали на землю. Другие встали на дыбы, испуганно заржали. Послышались проклятья и стоны раненых.

Потом с одной стороны надвинулось облако серой пыли, а с другой – едкого мушкетного дыма и, сойдясь над Чернобаевым отрядом, накрыло его густой непроглядной завесой.

– Вперед! – крикнул Арсен.

Прижав уши, кони рванули с места в карьер – и понесли. Выстрелы, крики, болезненное ржание, запах дыма встревожили их, придали новые силы. Беглецы быстро помчались к лесу.

Через две-три сотни шагов Арсен оглянулся. Радостно екнуло сердце: испытанный в боях запорожский способ задержать наступление вражеской конницы оправдал себя и здесь. Отряд Чернобая остановился, беспорядочно топтался на одном месте. Очевидно, смерть или ранение нескольких товарищей отбили у челяди желание продолжать преследование.

Вскоре вечерние сумерки сгустились и темно-сизой пеленой покрыли степь. Теперь Чернобай, если бы и хотел и имел силы, все равно должен был прекратить погоню.

Действительно, неожиданный казацкий залп вызвал в отряде Чернобая большое замешательство. Два пахолка были ранены. Еще четверо, упав с подстреленных коней, так разбились, что не сразу пришли в себя, и товарищи сочли их убитыми.