– Арсен! Арсен Звенигора! Живой!.. – зашумели вокруг.

– Да, это я… Но, ради всего святого, скажите – у нас дома несчастье? Почему здесь столько людей? Весь хутор…

Пожилой селянин, почесывая затылок, выступил вперед:

– Да, видишь ли, казак, сами не знаем, несчастье или нет… Твоя сестра Стеха пропала… Погнала утром гусей на луг – и вот нет! Иль ушла куда, иль утонула, может… Никто ничего толком не знает… Мать плачет, убивается… Да вот и она!

Кто-то уже успел сообщить матери, что сын приехал. Женщина схватилась за сердце и побежала на улицу. За нею рысцой семенил дед Оноприй. Люди тоже повалили со двора.

– Арсен! – вскрикнула мать, и в крике том слились и радость и горе. – Стеши-то нету!..

Арсен прижал мать к груди. Начал утешать:

– Успокойтесь, мама! Я уже знаю… Что-нибудь сделаем! Найдется Стеша… Не иголка же… Не плачьте, родная!.. А вот и дедушка! – Казак поцеловался с дедом. – Побелели еще больше…

– Да как тут не побелеешь, по вас убиваясь!

– Не тужите, найдется Стеха! – успокаивал Арсен родных, хотя у самого сердце оборвалось. – А сейчас принимайте гостей… Моих друзей… Из самой Турции добирались…

Подъехали всадники: Златка, Спыхальский, Роман, Грива, Яцько. Между двух коней, на плотной попоне, под присмотром Якуба лежал Младен.

Арсен кратко объяснил друзьям, какое горе пришло в его дом. Печаль покрыла их лица.

– Перун ясный! – пробасил Спыхальский. – И тут лихо! Когда только люди избавятся от него?

Прибывшие завели коней во двор. Дед Оноприй вынес им сена. Младена внесли в хату, положили на кровать.

Хуторяне начали расходиться. Только дети и самые любопытные разглядывали смуглого серебристоголового турка и усатого горделивого великана, судя по произношению – поляка.

Вдруг во двор вбежал взволнованный Иваник.

– Нашел! – воскликнул он. Увидев Звенигору и незнакомых людей, смутился и уже тише добавил: – Знаешь-понимаешь, тово… след нашел!

– Где?

Все кинулись к нему. Обступили. Арсен схватил его за плечо:

– Говори! Где Стеха? Куда ведут следы?

– Э-э, знаешь-понимаешь, тово… и не знаю… Я только в-вот ленту девичью н-нашел… В-вот!..

Он разжал маленький кулачок. На ладони рдела шелковая ленточка от косы.

– Это Стешина! – воскликнула мать.

Арсен не раздумывал:

– Веди скорее! Покажи место, где ленту нашел, дядько Иван!

Все поспешили на луг.

– Вот тут! – показал Иваник на истоптанную траву под кустом ракитника.

Арсен внимательно осмотрел следы. Они четко были видны на влажном иле. Вот след небольшой босой ноги. Это, конечно, Стешин… Здесь она стояла долго. Должно быть, косы расчесывала. Не зря же именно здесь и найдена лента. А вот и несколько белокурых волосков на ветке ракитника. Постой-постой, а это что? Рядом – следы от сапог…

– Роман, посмотри! – позвал друга Арсен.

Роман вышел из толпы и нагнулся, приглядываясь.

– Тут было, кроме девушки, двое мужчин, – произнес он уверенно. Как и запорожцы, дончаки умели находить по следу дичь, а если требовалось, то и врага. – Видишь, следы разные: один – от сапог, узкий, длинный, со стоптанными каблуками, а другой – короче, на нем ясно видны отпечатки подковок…

– Значит, это не татары. Татарские чирики таких следов не оставляют, да никогда с подковками и не бывают.

– Конечно, не татарские… Тогда чьи?

Арсен не ответил. Махнул Роману рукой и, присматриваясь к притоптанной траве и растрепанным кустам ракитника, нырнул в заросли. Роман поспешил за ним.

След вскоре вывел их к лесу. Казаки невольно замедлили шаг. Земля здесь была сухой и следов не сохранила. Только сбитая головка сон-травы или сломанный плечом гнилой сучок кое-как указывали путь.

В овраге, под горой, нашли следы ночлега. Вытоптанная копытами трава, свежий конский помет и огрызки сухарей говорили о том, что здесь ночевали несколько всадников и что уехали они отсюда не раньше сегодняшнего утра.

Не представляло труда проследить, куда они направились: кованые лошади оставляли такой четкий след, что с него трудно было сбиться. Под горою Роман нашел подкову и положил себе в карман.

Это была счастливая примета.

Поднявшись на гору, где кончался лес и начиналась степь, и увидев, что отсюда следы повернули на юг, в сторону Днепра, казаки остановились.

– Не догнать, – произнес сокрушенно Роман.

– Да, пешком не догонишь, – согласился Арсен. – Но есть же кони!.. Да и теперь я, кажется, догадываюсь, чья это работа.

– Чья?

– Чернобая! Я рассказывал тебе о нем… Похищение и продажу красивых девчат он сделал своим ремеслом. Решил, что на этом можно нажиться больше, чем выращивая хлеб и разводя скот. Негодяй!

– А может, кто другой тоже занимается этим подлым промыслом?

– Вполне возможно. Но, думаю, они все связаны одной ниточкой. Если хорошенько прижать Чернобая, то клубок распутается! Но мне почему-то кажется, что Стеха не минует Чернобаевки… Не будем терять времени, Роман. Айда домой!..

На хуторе их ждали с нетерпением. Вновь собрались все люди.

– Ну что, сынок? – бросилась к Арсену мать, как только появились казаки.

Арсен обнял мать за плечи.

– Ненька, Стеха жива и здорова. Но она в страшной опасности. Ее выкрали людоловы, чтобы продать в татарский или турецкий гарем… Не плачьте – мы постараемся вызволить ее. Готовьте, неня, обед, а то мы с дороги. А после обеда – в путь!.. Оставляю на ваши руки мою нареченную – Златку, ее раненого отца и моего друга и спасителя Якуба. Примите их, ненька, в свое сердце так, как я их принял в свое…

– Хорошо, сынок, – прошептала мать, прижавшись к сыновьей груди.

С Арсеном, кроме Романа, пана Мартына, Гривы и Яцька, выехали из Дубовой Балки еще пятнадцать добровольцев. Все – бывалые казаки Лубенского полка. Один Иваник никогда не нюхал пороха и не слышал посвиста татарских стрел, но Арсен не смог отказать ему: уж очень просился человечек.

– Да ладно, пусть едет! – махнул рукой и тут же пожалел.

Едва успел Иваник взобраться с колоды на высокого гнедого коня, которому не доставал головою и до загривка, как во двор влетела дебелая молодица. Лицо ее пылало гневом, глаза блестели. Сорочка распахнута, из-под очипка[124] выбилась коса. Заметив Иваника, который пригнулся к гриве коня, стараясь быть незаметным, молодица в сердцах ударила кулаком о кулак.