– Ты пойдешь с нами? – спросила Бриони.

Изобель попыталась встать, но побледнела еще сильнее и рухнула обратно на койку.

– Не думаю, что я могу. Пока – нет.

– Тогда мы будем ждать тебя, – быстро сказала Бриони. Но Финли кашлянул, и Бриони, обернувшись, увидела, что он отодвинул шкаф в сторону. Дверь была открыта, из нее было видно задний переулок.

– Журналисты, – с нажимом сказал он. – Рид выигрывает для нас время, чтобы мы могли уйти, помнишь?

Он был прав. Но она не хотела бросать Изобель, даже если Рид мог бы сдержать папарацци.

– Идите, – сказала Изобель. – Встретимся позже.

Бриони вытащила магический камень с Розой ветров и вложила его в ладонь Изобель.

– Чтобы ты могла нас найти.

– Спасибо, – слабо улыбнулась Изобель. – А теперь идите. Со мной все будет в порядке.

После смерти Элионор небо стало заметно светлее. Синий и красный сливались вместе, образуя жуткий пурпур, омывающий булыжники и здания странным фиолетовым сиянием. Бриони и Финли бежали по закоулкам Ильверната, используя те немногие заклинания, что у них остались, чтобы замаскироваться, пока не выскользнули из внутренней Кровавой завесы.

Было так странно вот так просто проходить через эту полупрозрачную красную преграду.

– Если целостность внутренней Кровавой завесы нарушена, появление на территории турнира журналистов и охотников за проклятьями – всего лишь вопрос времени, – сказал Финли, когда они пробирались через подлесок. Ни у кого из них не было никакого желания возвращаться к руинам Монастыря, поэтому они направились в горы. К Башне.

– И агента Ю, – серьезно сказала Бриони. – Сомневаюсь, что правительство будет в восторге от того, что происходит.

Бриони не могла сказать Финли, что правительство хотело изучать высшую магию, если турнир выиграют Торберны, из-за заклинания Обет молчания. Но он все равно кивал.

– Я тоже, – согласился Финли. – Они хотят контролировать это проклятие. Но это не меняет того, что нам нужно сделать.

Сейчас они были у гор, совсем недалеко от того места, где объединили Меч и Пещеру. Это случилось всего несколько часов назад, но казалось, что с того момента прошло уже много дней. Бриони с нетерпением ждала, когда над деревьями покажется великолепный шпиль Башни – не могла дождаться момента, когда пополнит запасы своих заклинаний и сможет немного поспать. Финли шел перед ней, все еще держа в руках магический камень Элионор. Она знала, что ему тоже нужно отдохнуть. Это был долгий, ужасный день.

И тут у нее за спиной раздался голос:

– Бриони.

Голос, который успокаивал ее последние семнадцать лет и при звуке которого теперь ее переполняло чувство вины.

Бриони резко обернулась и увидела перед собой обвиняющий взгляд Иннес. Это была всего лишь иллюзия, магия, мерцающая по краям тела ее сестры. Но при виде сестры ей все равно стало очень не по себе. Бриони понимала, что этот момент рано или поздно наступит, – понимала это еще тогда, когда они с Финли оказались на городской площади и она увидела, что происходит с турниром.

Но это вовсе не значило, что она была к этому готова.

– Завтра я буду в Башне. – Голос Иннес был холоден. Она выглядела старше и суровее, ее темные волосы были подстрижены чуть ниже подбородка. Ее левая рука была облачена в перчатку, в то время как правая вся была усыпана кольцами с заклинаниями. – Если тебе все еще на меня не плевать, ты придешь туда. Нам нужно поговорить.

Мгновение спустя заклинание иллюзии замерцало и исчезло.

Это была магия, ничего больше. Но это не имело значения – послание Иннес было ясным.

Ее семейству – и, возможно, каждому семейству – было известно, на что пошла Бриони, чтобы стать чемпионом. А благодаря Колонне они знали, что она и другие сделали с турниром.

Приближался час расплаты.

Изобель было холодно. Ее сердце не билось. Ее легкие не дышали. Усталость давила на веки, но, несмотря на то, что она проснулась полчаса назад, мысль о том, чтобы снова уснуть, пугала ее. Она никогда не чувствовала себя такой слабой, такой усталой. И она боялась, что если снова заснет, то может больше никогда не проснуться.

Она поежилась под фланелевым одеялом Рида МакТавиша и плотнее натянула его. Бриони и Финли ушли, так что она осталась наедине с создателем проклятий в подсобке его магазина.

– Что со мной? – прошептала она. – Я все еще умираю?

– Не совсем, – сказал Рид. Он наклонился вперед и сплел пальцы вокруг висящей у нее на шее цепочки. Две висящие на нем безделушки, медальон и кольцо с проклятием, звякнули друг о друга. – Тараканья броня спасает от смерти, но это не заклинание – иначе твоя семья заказала бы его у заклинателя, а не у меня.

– Это проклятие, – сказала Изобель. Как глупо. Почему она не поняла это раньше? Она всегда думала, что в тот день папа привел ее к Риду, чтобы она попросила его поддержать ее, а не потому, что, чтобы создать Тараканью броню, нужен был проклинатель. – Но я собственными глазами видела, как вы его создавали. Вы не приносили никаких жертв.

– Не приносил. Ее принесла ты, когда использовала проклятье.

Изобель инстинктивно положила руку на сердце. Она не хотела волновать Бриони, когда говорила с ней, но это онемение… холод… Что бы ни происходило с Изобель, это ее пугало.

– И что это за жертва? – спросила она дрожащим голосом.

– Тараканья броня на каждого человека действует по-разному. Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно. Как… – она сглотнула. – Как труп. – Она сделала глубокий вдох, но это было только по привычке. Ее тело не нуждалось в воздухе. – Почему вы не сказали мне об этом, когда создавали его?

– Я думал, ты знаешь. Это же фирменные чары твоей семьи, разве нет?

Изобель отвернулась, уткнувшись щекой в подушку. Возможно, она проводила больше времени с Макасланами с тех пор, как они объявили ее чемпионом, но до этого она знала их не так хорошо. Хотя признаваться в этом было стыдно. После того, как все от нее отвернулись, Изобель так сильно хотела, чтобы ее хоть где-то не отвергали… а папа и его семья приняли ее с распростертыми объятьями. И папа с легкостью манипулировал ей, прикрываясь – потому что она всегда знала, что если повернется к ним спиной, то они, несомненно, отвернутся от нее.

Она не стала отвечать на его вопрос. Вместо этого она спросила:

– Так будет всегда?

– Не знаю. Тебе может стать хуже. Может – лучше.

Изобель не хотела об этом думать, поэтому вместо этого спросила о другом проклятии: