– Твари! – прокричат я напоследок.

Почему напоследок? Потому что терпение уже не хватало. Душа рвалась наружу. Она мечтала вырваться из тухнущего высшего общества, в котором я прежде очень хотел очутиться.

«Или я уже пытался из него сбежать?»

– Бам!!!

Это я со всей силы шарахнул по стоящему передо мной стулу. Стул отлетел в сторону, нанёс некоторым персонажам слабенькие ушибы. Но главной цели он не достиг. Ахолай Лес все еще стоял на моем пути.

– Уйди с дороги! – сердито потребовал я, делая несколько шагов по направлению к сцене.

Профессор, которого я так и не удосужился рассмотреть (а в темноте было неудобно и поздно это делать) неуверенно отошёл в сторону.

– Хрен мордатый, – пробормотал я, почему-то ещё больше разозлившись.

Но в драку я не полез. Пошёл дальше.

– Хрен мордатый, – повторял я, шагая вперёд, злясь, но не оборачиваясь.

На обороты и повороты не было ни времени, ни желания. Милая обнаженная женщина с саксофоном влекла к себе, и ничего нельзя было с этим поделать. Невероятно сильно хотелось к ней поближе.

Хотелось сидеть или стоять рядом, подмигивать, смотреть в глаза, искать и ждать ответного взгляда. Хотелось услышать слова песни или ноты, обращённые именно ко мне, а не к какому-то безликому и мрачному зрительному залу. Казалось, мой мир внезапно сосредоточился только на одном объекте стремлений, желаний, созерцаний… Причём настолько сильно, что в какой-то момент реальность дала трещину, и её метафорический корабль ушел в выраженный крен.

«Ресторан?»

Я двигался… И пока это происходило, мне становилось все сложнее удерживать в памяти то обстоятельство, что предшествующие минуты я все-таки провёл в ресторане, а вовсе не на цирковой или спортивной арене.

– Ничего не могло поменяться…, – прошептал я.

Я был уверен, что прежде ресторан существовал исключительно в горизонтальной плоскости без каких-либо наклонов.

– Обычный ресторан!

И все же категоричность восприятия не позволяла мне согласиться с собственным утверждением.

– Он наклонился?

Да. Совершенно верно.

– И даже больше…

Я пришёл своими собственными ногами во вполне обычный ресторан разноцветных пятиугольных столиков. И в этом здравомыслие меня не подводило.

Однако огибая очередной столик на пути своего движения по направлению к эллипсоидной сцене с синим бархатом и пытаясь зафиксировать взгляд на расплывающихся лицах посетителей, что давным-давно утонули в окружающем полумраке, я неуклонно приходил к выводу, что на самом деле все вокруг совсем не то, чем оно кажется.

«Мир искривился? Мир скатывается вниз по наклонной?»

– Что происходит?

Я схватил первого попавшегося посетителя ресторана за рукав. Кажется, цвет его столика был желтым, но не уверен. Все еще было темно. Да и цвета тоже менялись. В них то и дело появлялось очень много прожилок синего, голубого, салатового…

И звуки…

В них появлялось слишком много скрипов. Словно кто-то специально раздражал меня, царапая ногтем по стеклу.

– Что происходит? – я повторил вопрос, обращённый к тому, кто сидел во всеобщем мраке и не понимал, зачем его тревожат.

Ведь ему было так удобно, так спокойно, так идеально… И в связи с этим данному человеку не хотелось, чтобы его беспокоили. Ему это было не нужно.

– Отстаньте!

Тот, чьё лицо было невозможно рассмотреть в темноте, не хотел со мной общаться. Он не хотел отвечать на мои вопросы. Он вырвал свой рукав из моей руки.

– Не нужно меня трогать.

– Ладно, ладно…

Я не стал спорить. Я пошёл дальше, обогнул ещё парочку пятиугольных столиков и понял, что ситуация очень стремительно ухудшается. Во всяком случае, в плоскости моего мировосприятия происходило именно так. Касательно прочих людей я не был уверен. Слишком спокойно все они себя чувствовали.

– Слишком подозрительно…

– Шагай! Шагай!

– Не мешайся.

– Не буду…

Я мог бы поспорить и проявить сопротивление желаниям большинства, но не видел в этом смысла. Звуки музыки и плавные движения прекрасного женского тела все сильнее манили меня к сцене, украшенной экстравагантностью синего бархату.

И песня, и мелодия, и общая грация… Все это витало в атмосфере глубокого артистизма.

Я не мог устоять перед таким чарующим великолепие. Оно было чересчур притягательным. Отказ был немыслим. А ещё я не мог позволить себе медлить, ведь присутствовал также очевидный риск, что некий злодей сумеет меня опередить.

И тогда…

«Все пропало!»

Я лениво усмехнулся.

– Я иду!..

Эту фразу я прошептал мгновением позже…

Потом сделал очередную порцию шагов в направлении сцены, скудно озаряемой широким лучом оранжевого света.

– Ла-ла-ла-ла-ла…

– Ту-бу-ту-бу-ту…

– Тцкх-тцкх-тцкх…

Теперь со сцены доносилась целая плеяда разноплановых музыкальных звуков.

Это был и автоматизированный рояль, и брелочки на идеально очерченных лодыжках, и увесистый саксофон золотистого цвета, и что-то ещё, что вроде бы раздавалось то ли с неба, то ли с потолка…

– Где? Что? – я уже не понимал происходящего.

Ноги то и дело подкашивались. Вокруг меня не было фиксированных координат пространства. Было лишь желание услышать, прочувствовать, насладиться процессом.

Но мерзкий противный скрип, являющийся одиозным тембром данной композиции, не давал мне и малейшей возможности.

«Черт!..»

Чем ближе я становился к сцене, тем сильнее и ненавистнее становился этот безумный скрип.

И тем сильнее моей голове хотелось взорваться.

– Ла-да-да-ла-лей!..

И все же музыка манила.

А в совокупности получалось, что мир кренится, голова кружится, сознание теряется…

«Это конец!» – думал я, понимая, что мне уже вряд ли удастся сделать хотя бы ещё один шаг в направлении божественного тела с идеальными формами, с мягкими коричневым загаром и волосами, спадающими на аппетитную грудь…

– Помогите!..

Я попытался было опять схватиться за первый попавшийся рукав.

Однако меня грубо оттолкнули.

Даже правильнее было бы сказать, что пнули. И я, вконец потерявший равновесие, начал падать вниз…

«Совершенно точно! Я падаю вниз!» – звучало абсурдно.

Тем не менее, я действительно падал, но не на пол. Я падал в некий дезориентированный низ, окончательное местоположение которого было невозможно предугадать.