– Нитшез? Серьезно?

На тот момент мы уже держались за руки, взгляды были обоюдно прикованы.

– Это на него ты меня променяла?

Мои ладони внезапно оказались сжатыми хрупкими женскими руками до боли в костяшках. Наташа очень хотела, чтобы, я прочувствовал все её негодование.

– А я думала, это ты меня променял…

Она была права. Я был неправ.

– Очень странно, – прошептал я.

Благодаря моему нежданному откровению на лице Наташи все-таки нашлось место для простой добродушной улыбки.

– Необычно, да?

– Да.

– Внезапно противоречия отступили, и ты воспринимаешь реальность в её первозданном неизменном виде?

– Да.

– Нравится?

– Да…

Мне было сложно понять, почему в моей голове так неожиданно появилось очень много согласия с тем, что раньше вызывало во мне всплески яростного гнева. Немного подташнивало. Но с этим я мог справиться.

– Неужели это все из-за фокуса с иглоукалыванием и растяжением? – спросил я.

– Не только…

«О, Боже!»

Казалось, что вокруг меня существует одно сплошное «да». Это было очень странно, не привычно. Но это новое обстоятельство не пугало. Оно наполняло меня долгожданным интеллектуальным экстазом, от которого все прежние проблемы моментально забывались.

– Ты именно этого от меня хотела?

Когда эмоциональный пик оказался пройден, было уже несложно задавать вопросы.

– Ты этого добивалась?

– Нет.

Наташа продолжала смотреть на меня с нежной улыбкой чудом обретённой матери. Она улыбалась, но не смеялась. В её взгляде чувствовалась теплота, забота, возможно даже сострадание…

– То есть?..

– Этого добивалась не я, а ты. Я просто немного подталкивала тебя к твоей заветной цели. Я помогала тебе…

Тут я уже не знал, что говорить. Не то, чтобы в моей голове появилась прежняя путаница многоголосья. Движение мыслей было ровным, без зигзагов. Да и с языком проблем не было. Но говорить я все-таки не мог. Не хотел. Мне казалось, что в этот особый момент слова только бы все испортили. И поэтому я без всякого предупреждения снова трогательно обнял свою бывшую возлюбленную.

– Ты не думаешь…

Прошло много времени, а мы все стояли обнявшись. И нам было плевать на людей в оранжевых робах. У них была своя жизнь, у нас своя…

– Ты больше не терзаешь себя постоянным наваждением своих опасений и страхов…

Я молчал. Моя правая рука лежала на спине Наташи и нежно поглаживала проступавшие сквозь одежду остистые отростки её позвоночника. Я словно чётки перебирал. Было прикольно.

Но само действие меня отнюдь не завораживало, не уводило в транс, не выдергивало из реальности, как это обычно бывало в прежние времена. Я полноценно присутствовал в совместных объятиях с самой замечательной девушкой на свете. Я чувствовал, как она тяжело дышит, уткнувшись носом мне в ключицу. И я слышал каждое сказанное ею слово:

– Я так рада…

Пауза. Короткий всхлип…

– Я так ждала…

– Наталья Андреевна!..

Чуть-чуть картавящий голос едва не взорвал мне барабанные перепонки своей внезапностью. Ослабив нежные объятия, я посмотрел на источник возгласа. Им оказался тот самый худощавый парень с рыжими бакенбардами. Он ранее упоминался как Пьер.

– Да…

Отпрянув лицом от моего тела, Наташа тоже посмотрела на своего оранжевого помощника.

– Что? – коротко и лениво поинтересовалась она.

– Профессор нервничает…

Глаза парня бегали так, словно он лицезрел перед собой десяток белок в колесе. Но мою бывшую эта его взволнованность абсолютно не трогала. Она не хотела вырываться из моих объятий. Ей было хорошо…

– Пусть подождёт, – сказала она.

И тон её голоса добавлял к уже услышанному, что в данный момент ей совсем неинтересны всякие насущные вопросы, проблемы, обязательства и тому подобное. Сейчас ей были интересны только бушующие в голове и в сердце чувства.

– Но…

И как же ей хотелось, чтобы от неё отстали. Однако…

– Он очень сильно нервничает…

Худощавый помощник, судя по трясущемуся виду, тоже был на взводе. Он видимо попал между молотом и наковальней и теперь отчаянно пытался придумать, как же выбраться и убраться восвояси.

– Он прислал уже десять очень выразительных сообщений…

– Кто это?

Мне надоело наблюдать эмоциональные мытарства двух людей.

Это было скучным и неприятным занятиям. Я предпочитал что угодно другое. И лучший вариант был, конечно же, таким, в котором жена моего нового начальника подставила бы под мой член свою аппетитную попку и предалась бы ностальгии по былым временам. Только вот большое количество свидетелей мешало реализации такого плана. Нужно было от них избавиться, нужно было решить проблемы, нужно было подготовить условия…

– Что ещё за профессор?..

Мне казалось, что я смогу решить все проблемы разом. Я думал, что мне это совершенно точно по силам. Но я не учёл того факта, что со мной пока ещё не готовы делиться большими-большими секретами.

– Я не могу тебе сказать всего…

Я был открыт для неё. Я держал её за плечи, смотрел в глаза, говорил такие вещи, на которые прежде не был способен. И я думал, что все это позволяет мне надеяться на взаимную искренность.

«Я ошибался», – мне стало понятно это слишком поздно.

Укол острой досады больно ударил мне в сердце…

– Я не могу поверить в то, что слышу. Опять?!

Я хотел только лишь отпустить её плечи и немного отодвинуть её от себя. Но так получилось, что, будучи на эмоциях, я недооценил приложенные усилия и в результате резко оттолкнул от себя ту, которой менее всего хотел причинить вред.

– Ой! – пискнула Наташа, наткнувшись правой лопаткой на пробегавшего мимо фаната вычислительных панелей и экранов.

– Прости, – прошептал я ровным голосом.

Вины я не чувствовал. Других чувств тоже не было. Было лишь ощущение того, что я делаю именно то, чего мне хочется.

5

– Кажется, я ничего не пропустил!

Я вернулся на своё место за столиком с большим задором.

Видимо телепортация придала мне сил.

Или же я просто имел при себе достаточный энтузиазм для игры в переключение с негатива.

– Как у вас тут?

– В общем и целом неплохо.

Так сказал великий и ужасный Брид Нитшез. Он сидел все на том же самом месте напротив меня в идеально сбалансированной позе и смотрел на весь окружающий мир своим непроницаемым взглядом.