Зоя серьезно посмотрела на него, надеясь, что на этот разсын сделал более разумный выбор.

— Я вообще-то собиралась сегодня подольше поработать вунивермаге… но меня можно и переубедить.

Они оба засмеялись, и он подвез ее домой, после чего поехалк себе, где его уже ждала Джулия; когда он сообщил ей, что пригласил матьпоужинать с ними, она с ужасом посмотрела на него.

— О нет! Что, если она возненавидит меня? Посмотри наэто платье! Я не захватила с собой из Вашингтона ничего приличного!

— Ты выглядишь великолепно! Она не обратит внимания.

— Как бы не так! — Джулия видела фотографии Зои,та всегда выглядела безукоризненно, одевалась по последней моде.

В тот вечер Зоя внимательно оглядела невесту сына, когда онипришли ужинать в «La Cote Basque»[14].

Это был ее любимый ресторан, находившийся близко отунивермага. Николай абсолютно точно нарисовал портрет Джулии: забавная,остроумная, немного восторженная, энергичная, увлеченная своей работой, —впрочем, ей было не чуждо и все остальное. Она была на десять лет моложеНиколая, и Зоя чувствовала, что она станет ему хорошей женой. Джулия такпонравилась Зое, что в тот же вечер после ресторана она приняла важное решение— подарить им в качестве свадебного подарка царское пасхальное яйцо. Насталовремя передать его своим детям.

После ужина она не спеша вернулась в универмаг и, открывдверь собственным ключом, пошла по пустынным залам. Ночной сторож не удивился,увидев свет в ее кабинете. Она часто заходила поздно вечером проверить, все лив порядке, взять какую-нибудь работу.

А по пути домой она подумала, как будет хорошо, когда Мэтьюначнет работать вместе с ней. Она по-прежнему души в нем не чаяла — и это былребенок, которого она боялась рожать, считая себя слишком старой.

Саймон и тут оказался прав: Мэтью до сих пор поддерживал вней молодость; даже теперь, в шестьдесят два года, она шла быстрой увереннойпоходкой; она шла домой к Марине, которая с нетерпением ждала свою горячолюбимую бабушку.

Зоя вернулась домой в полночь и услышала из спальни голосвнучки:

— Это ты, бабушка?

— Я, любимая. — Она вошла в комнату внучки, снялашляпку, которую надела, идя ужинать с Николаем и Джулией, и улыбнулась девочке,так похожей на нее.

Ее рыжие волосы были теперь такими же длинными, как и у Зои;только Зоины поседели, а Маринины каскадом рассыпались по ночной рубашке.

— Угадай, что случилось! Меня пригласили танцевать вЦентре Линкольна!

— Вот это удача! Как же это произошло? — Зояприсела на край постели и стала слушать Маринин восторженный рассказ. Маринажила только балетом, но теперь уже никто не стал бы отрицать, что бабушка незря гордится внучкой: у девочки и впрямь был огромный талант. — И когдаэто будет?

Марина успела уже перечислить имена всех исполнителей,хореографа, режиссера, пересказать их биографии, поэтому для нее вопрос «когда»был не так уж важен.

— Через полтора месяца! Представляешь? Я не успеюподготовиться!

— Успеешь.

Последние годы балет немного мешал ее учебе в школе, но дляМарины это было неважно, и Зоя часто задумывалась: а вдруг на этот раз музыбудут благосклонны и Марина станет когда-нибудь великой балериной? Она уженеоднократно рассказывала ей о том, что в юности танцевала в труппе русскогобалета Дягилева, причем однажды даже с Нижинским; как-то рассказала она внучкеи о варьете Фитцхью. Марина любила эту историю: она придавала ее респектабельнойбабушке некоторую экстравагантность.

А спустя полтора месяца выступление прошло прекрасно.Впервые о Марине написали в газетах. В шестнадцать лет она нашла свое место вжизни. Марина стала настоящей балериной.

Первый ребенок Николая, девочка, родился в 1963 году — тогдазастрелили Джона Кеннеди, и тогда же Мэтью начал работать в «Графине Зое». Зоябыла тронута до глубины души, когда Николай и Джулия назвали свою дочь Зои —американским вариантом ее собственного имени, которое ей, по правде говоря,нравилось намного больше.

В семнадцать лет Марина уже танцевала вовсю. Она взяларусскую фамилию бабушки и теперь была известна как Марина Юсупова. Она многоработала, разъезжала по всей стране. Николай считал, что после окончания школыей надо поступить в университет, но Зоя с ним не соглашалась.

— Не всем это дано, Николай. Она уже нашла свое место вжизни. Теперь, когда ты сам стал отцом, не будь таким требовательным. —Зоя всегда поддерживала новые начинания, она любила жизнь, никогда не былазанудой.

А Пол до сих пор горячо любил ее. Несколько лет назад онушел на пенсию и теперь безвыездно жил в Коннектикуте. Зоя навещала его, когдамогла, но он жаловался, что происходит это слишком редко. Казалось, универмагзажил новой жизнью. Она закупала модели у Кардена, Сен-Лорана, Куррежа, итеперь в Париж она ездила вместе с Мэтью. Он сам оценивал все модели, и емунравилось останавливаться в отеле «Ритц». В свои двадцать четыре года онотличался восторженностью и озорством — совсем как его мать.

А она, вместо того чтобы уйти на покой, как обещала, когдаон приступит к работе, казалось, стала работать еще усерднее.

— У тебя поразительная мать, — говорила ДжулияНиколаю и, в отличие от остальных невесток, ничуть не лукавила. Время отвремени свекровь и невестка обедали вместе, а когда маленькой Зои исполнилосьпять лет, Зоя подарила ей первую пачку и балетные тапочки. К тому времениМарине было двадцать два года и она стала звездой первой величины. Ее встречаливосторженно повсюду, а в прошлом году она даже танцевала в России. Вернувшись,она с увлечением рассказывала Зое о Ленинграде, бывшем Санкт-Петербурге, онавидела Зимний дворец и даже побывала в Мариинском театре. На глаза Зоинавернулись слезы… Это было похоже на осуществление мечты… Она покинула родинуболее пятидесяти лет назад, и вот теперь там побывала Марина. Зоя любилаговорить, что сама обязательно поедет в Россию, но не сейчас, а когда совсемсостарится.

— И когда же это будет, мама? — пошутил Николай вдень ее семидесятилетия. — Я старею быстрее, чем ты. Мне почти пятьдесят.Беда в том, что тебе твой возраст не дашь, я же вполне выгляжу на свой.

— Не говори глупости, Николай, у меня вид древнейстарухи. — Но, как ни странно, это было не так.

Зоя до сих пор оставалась красивой; рыжие волосы сталибелыми, но всегда были изысканно уложены, а элегантные костюмы и облегающиеплатья подчеркивали все еще безупречную фигуру. Для всех, кто знал ее, она былаобъектом зависти, источником вдохновения. Люди все еще приходили в универмаг испрашивали графиню Зою. Мэтью постоянно рассказывал смешные истории опокупателях, которые настаивали, что должны увидеть ее.