Незнакомец весело и покровительственно рассмеялся:

— Мы тебе поможем! Я высший из ангелов, я сижу поправую руку Всевышнего. Я слышал твой разговор с Творцом. Значит, и ты нелюбишь, если что-то заставляют делать? Похвально!.. И дракона ты хорошо погнал.По-человечески. Даже еще лучше, по-мужски!

Адам смотрел на него исподлобья.

— Люцифер?

Ангел изумился:

— Откуда ты меня знаешь?

— Знаю, — ответил Адам кратко.

По виду ангела он догадался, что тот потрясен, даже голосизменился, когда снова спросил:

— Но как ты узнал?

— Это мой мир, — ответил Адам гордо, — и ядолжен знать всех обитающих в нем тварей. Так велел Творец.

Ангел спросил насмешливо:

— Но ты не очень любишь подчиняться, верно? И еще, я необитаю в этом мире. В этом мире я просто принимаю вот такую форму… А тыобитаешь. Значит, это ты — тварь. Созданная из праха. Как и все остальныетвари этого мира.

Пес зарычал громче, верхняя губа поднялась, обнажая белыеклыки. Адам ощутил любовь к этому зверю, что так точно разделяет с нимсимпатии, даже в чем-то опережая. А пес бросил на него короткий взгляд и, переведямрачный взор на ангела, зарычал громче.

Ангел презрительно улыбался, земные твари не могут повредитьбестелесному, Адам же рассматривал прекрасного ангела исподлобья и снарастающей враждебностью. Бесподобен и великолепен, сравниваться с ним глупо,однако нечто шелохнулось в том, что Творец назвал душой, он стиснул кулаки иответил со смирением:

— Да, я обитаю в этом мире. И все-таки я не тварь.

Люцифер величественно шелохнул огненными крыльями. Радугапробежала по всему саду.

— А кто?

Адам перевел дыхание, ангел не нравится все больше, но ивозражать ему глупо, тот слишком прекрасен и намного выше, неизмеримо выше,однако Адам ощутил потребность спорить, хотя это и глупо, и он проговорил:

— Вы были созданы в первый же день творения. Разве нетак?

— Так, — ответил Люцифер с интересом. — Почтитак.

Адам насторожился.

— А в чем не так?

Люцифер отмахнулся.

— Считается, что мы были созданы в первый день, но насамом деле — на второй. Творец не хотел, чтобы Его кто-то отвлекал, лезпод руку или советовал. Но это не важно. И что с того, когда Он нас создал?

Адам сказал уже увереннее, чувствуя, как под ногамипоявляется твердая почва:

— А то, что на создание меня Господь затратил целыйдень!.. Столько же, сколько на отделение света от тьмы, на создание самойтверди…

Ангел спросил туповато, как показалось Адаму:

— И что?

— Значит, — продолжал Адам, исполняясьуверенности, — я один, по сложности, стою целого мира!.. Просто ты видишьлишь внешнее, по нему судишь…

— А ты, — спросил Люцифер, — что видишь ты?

— Я тоже вижу мало, — ответил Адамоткровенно. — Но если ты весь открыт, то во мне сложность затаенна. Дажеот меня. Наверное, ее видит только сам Творец!

Люцифер спросил скептически:

— А она есть? Сложность?

— Если меня одного творили целый день, — парировалАдам, — после чего Господь прилег отдохнуть…

— Просто устал, — возразил Люцифер. — Господьтоже устает от всех нас. Или…

— Что?

— Или настолько разочаровался в тебе, что после этоговообще перестал творить!

В голосе огненного ангела звучала несокрушимая уверенность.Адам пожал плечами, ответить нечего, да и трудно спорить с ангелом, но споритьхочется, пусть даже нет аргументов.

— А вот нет! — ответил он с вызовом. — Онгордится мной!

Люцифер пробормотал:

— Посмотрим, долго ли будет гордиться таким…

Он запнулся, Адам спросил зло:

— Кем?

— Ничтожеством, — ответил Люцифер, — если такуж хочешь точный ответ.

Он распахнул крылья во всей красе, взмахнул, и хотя дажеАдаму понятно, ангелам крылья совсем не для полета, то ли украшение, то лизнаки различия между подобными себе, но ощутил себя подавленным мощью ивеличием высшего существа.

Пес перестал рычать, как только ангел исчез, Адам перевелдыхание, кулаки медленно разжались. Сердце еще колотилось часто и сильно, онпогладил пса и сказал ласково:

— Молодец. У тебя чутье…

Глаза пса загорелись счастьем, он взвизгнул и, упав наспину, замахал лапами. Адам засмеялся, погладил его по животу и, медленноуспокаиваясь, побежал к ручью.

Холодные струи омыли ступни, а мелкие рыбки шаловливопощипывали за пальцы. Он остановился, продлевая приятное ощущение. На тойстороне пышный куст склонил ветви, усеянные гроздьями крупных спелых ягод. Онмашинально сорвал несколько, мягкие и разогретые на солнце, одна лопнула впальцах и растеклась темно-красным соком.

Он слизнул, ягоды отправил в рот, все знакомо, на зубаххрустнули твердые комочки. Он выплюнул и вдруг ощутил, что этого раньше неделал. Но когда это раньше, если сотворен только что?

Пальцы привычно и ловко собирали ягоды, в ладонях уже сдесяток, он отправлял их в рот горстью, любуясь своими ловкими движениями,умением собирать, вкус нежный и сладкий, и только когда снова выплюнулкосточки, поразился новизне ощущения.

Я что, мелькнула мысль, так и жрал, не выплевывая? И тут жепришла другая мысль, объясняющая, почему кусту с ягодами нужно, чтобы он елягоды, почему ценные зерна защищены твердой скорлупой, а поверх твердости многосладкой плоти. Все выстроилось в длинную цепочку, он сам поразился ее длине,правильности и упорядоченности всех звеньев.

И вот он, человек, нарушил эту цепочку, сожрав ягоды и тутже выплюнув косточки на сухую землю, тем самым лишив их возможности прорастикак далеко от куста, так и на более благоприятной почве. Куст рассчитывал, чтоон поступит, как поступал раньше и как поступают все животные в этом саду, а онпоступил совсем иначе…

Задумчивый, он медленно двинулся по дивному саду, замечаяуже, что дивный, что здесь ручьи и мягкая трава, и смутно чувствуя, что ужебывал здесь, но никак не мог припомнить, когда это было, потому что на самом делене бывал, он точно это знает! Но почему-то странное чувство, что бывал…

Он вздрогнул, когда из-за высоких деревьев выдвинулисьнизкие кусты с обремененными крупными синими ягодами ветвями. Совсем недавно онбывал здесь, даже помнит вкус этих плодов: сладковато-терпкий, приятно вяжущийязык…

Он сорвал пару ягод, бросил в рот. Вкус сладковато-терпкий,приятно вяжущий…