В приюте я наслушался страшных рассказов про этих монстров. Крысы злобны, хитры и опасны. Они — переносчики всевозможных болезней. Этого мелкого они запросто смогут прикончить!

Крысы всё теснее смыкали кольцо, злобно сверкая глазами.

Даже не знаю, как вам объяснить мои дальнейшие действия. Но мне вдруг стало жалко этого маленького гавкалку. Ну, совсем немножко, допустим. Может, оттого, что он был такой крошечный. Или потому, что эти зверюги загнали его в угол. А может, потому, что он голодный и совсем отчаялся. Помочь ему, что ли? Я? Пустобрёху?! Но он же не виноват в том, что родился псом…

И я громко зашипел.

Крысы меня, конечно, заметили, но с места не сдвинулись. Какая наглость! Да я их вдвое больше! Но атаковать не решился: их слишком много, а я не настолько смел, чтобы глядеть в лицо смерти. Но что же делать? Вдруг я увидел калитку во двор. Если мне удастся прыгнуть на ручку, может быть, калитка откроется? Я так иногда делал у себя дома, если никто не хотел открывать мне дверь. Тогда я набрал побольше воздуха и начал считать: раз, два, три…

Не хочу показаться нескромным, но это был один из моих лучших прыжков. Калитка отворилась, и крысы от страха тут же попрятались, будто их и не было. А маленький пустобрёх воспользовался моментом, чтобы сбежать. Он молнией пронёсся мимо меня и вылетел на улицу. Даже поблагодарить на радостях забыл.

Эй! Тут что, мёдом намазано? Или, может, от меня колбасой пахнет? Я уже больше часа околачивался по городу — вон, только что на башне снова колокола пробили. А этот крохотный пустобрёх, которому я помог, всё никак от меня не отвязывался. Я останавливался — и он тоже. Я бежал — и он за мной. В первый раз я заметил его, когда разглядывал витрину магазина игрушек. Будь у меня для Анны подарок — был бы и предлог вернуться. Но поздравить её я всё равно не смогу. А так бы ждал у входной двери, и как только она вернулась бы со школы, то сразу бы положил подарок к её ногам. И кто знает, вдруг она бы воскликнула: «Мой милый, любимый Аристотель, неужели ты ко мне вернулся?»

Я уже совсем было унёсся на крыльях мечты, убаюканный приятными фантазиями, как вдруг заметил в отражении витрины этого маленького немытого противного пустобрёха. И с тех самых пор никак не могу от него отделаться.

Точно вам говорю: он всё за мной повторял. Я бежал по улице — и он тоже. Я по эскалатору вверх — и он туда же. Я вниз — и опять он тут как тут.

Как только мы дошли до парка, я сразу же от него за кустом спрятался и наблюдал, как он меня искал. Но ведь нашёл, остановился, уставился на меня и завилял хвостом. Вы случайно не знаете, это на собачьем языке означало, что он мне рад? Детской площадки он побаивался, но стоял и смотрел, виляя хвостом, как я красиво вышагивал по перекладине. Чтобы его ещё больше поразить, я немного размялся на шведской стенке. А он всё смотрел и как будто улыбался. Тут я нарочно сорвался с самой верхней ступеньки, упал на песок и притворился мёртвым. Принюхиваясь, он нерешительно направился ко мне… а я вскочил и побежал во всю прыть! Пёс залаял и запрыгал от радости. А потом пустился бегать по лужайке, то и дело оглядываясь на меня. Ждал. Хотел, чтобы я его догнал. Ну что ж, я и побежал. Всё равно делать было нечего. Хотя бы повеселю его.

Мы добежали до маленького пруда. На берегу сидели утки и грелись на солнышке. Мелкий тут же на них набросился и начал скакать от радости — птицы уплыли от него к противоположному берегу. И тогда он побежал ко мне и принялся пихать носом в бок. Что это значило? Мне тоже нужно было играть? Он хотел со мной поиграть?!

Я торопливо огляделся. Вроде никто не смотрел на нас.

Конечно, играть с пустобрёхом — ниже моего достоинства. Но мне было очень жаль этого кроху! Ну, пусть попробует меня догнать, так и быть. Я побежал вокруг пруда, а он ринулся следом. Я снова спрятался, и он принялся искать меня. А потом наоборот. Мы разогнали всех уток на берегу. Я даже не заметил, а между прочим, за нами кое-кто наблюдал.

— Смотри, бабушка, там кошечка с собачкой! Они дружат! — воскликнул какой-то малыш.

Я застыл как вкопанный. Всё, хватит. Доигрался. Никакой дружбы с пустобрёхами! Развернулся и побежал прочь из парка.

Но этот гавкалка всё так же преследовал меня. Бежал рядом, и ничего нельзя было поделать. Тут-то я и начал кое-что смекать. Похоже, он привязался ко мне. Ну, не буду дарить ему ложных надежд. Попробую его игнорировать. Но как не обращать внимания на того, кто от тебя всё никак не отлипнет?

Я не знаю, что в конце концов помогло — лапы, нюх или просто судьба, — да только оказался я на том самом автовокзале. И снова — жёлтые вонючие автобусы, чьи-то ноги и сумки. Впрочем, сегодня ярко светило солнце. Вокруг урны стояла небольшая компания водителей. Они болтали, смеялись. Минуточку. Погодите-ка. Да я же знаю одного из них! У него морда… простите, лицо как морда у боксёра.

У меня чуть сердце не остановилось. Лапы задрожали, превратились в вату. Что если мне запрыгнуть к нему в автобус? Вдруг он привезёт меня домой? К Олли, Линде и в первую очередь — к Анне! Прыгнуть? Или нет? Я в нерешительности стоял и повторял про себя, что Анна меня больше не любит, она хочет собаку. К тому, кто меня не любит, я возвращаться не намерен. Но ведь возвращаться не обязательно! Я же могу всего-навсего показать вон тому глупышу-пустобрёху, где я раньше жил. Пусть знает, что никакой я не бродячий уличный кот! Ну а если вдруг Анна меня совершенно случайно увидит… Сердце колотилось от счастья, волнения и надежды. А ещё от страха. Потому что когда надеешься на что-то, то очень страшно, что надежда не сбудется.

Ну сколько можно стоять и болтать? Я уже устал ждать. Наконец-то! Боксёр-водитель направился к одному из автобусов. Я мгновенно запрыгнул в заднюю дверь и оглянулся на своего спутника. Этот пустобрёх так испугался, что, как только включился двигатель, он тут же отскочил от дверей подальше. Ну и ладно. Все псы — трусы. Лично я выходить из автобуса не собирался.

Я забился под скамейку напротив дверей. Отсюда хорошо было видно моего трусишку. Как же он дрожал! Целый день за мной бегал, а теперь, когда он мне так нужен, испугался, видите ли!

Пусть это и было опасно, но я выпрыгнул из автобуса, чтобы уговорить его поехать со мной. Может, мне действительно жалко этого пустобрёха? Стоял, весь дрожал от страха. Такого даже самая мелкая крыса обидит!

Уф, еле успели! Только мы с ним прыгнули в автобус, как двери закрылись. Прямо за нами. Трусишка сразу же спрятался под первую попавшуюся скамейку. Всё вдруг как зашипело, как заклокотало, как заворчало!