– Какой, однако, удивительной властью обладают в вашейстране страховые компании! – с иронической усмешкой произнесМаркиз. – Вы можете даже приказывать офицерам полиции!

– Я же сказал, что мы выплатили очень большуюстраховку. А большие деньги – это большая власть.

– Так чего же вы хотите от меня? – усталопроговорил Маркиз.

– Мы хотим, чтобы вы с вашей подругой поехали в Россиюи нашли фройлен Тизенхаузен. Или неопровержимое подтверждение ее смерти. Лучше– ее саму.

– Как же получилось, что вы заплатили страховку, неубедившись в смерти девушки?

– Безусловно, мы получили достоверные доказательства.Если мы с вами найдем общий язык, я ознакомлю вас с ними. Но любыедоказательства могут оказаться фальсифицированными. Поэтому я и сказал вам, чтолучшим результатом вашей поездки будет живая фройлен Тизенхаузен.

– Что будет со мной и с Лолой, если я откажусь отвашего предложения? – осведомился Леня.

Герр Вольф пожал плечами:

– Трудно сказать… Возможно, десять лет, возможно,больше… Я не берусь предсказывать решение суда. Девушка как сообщница получитнесколько меньше.

Маркиз допил остывший кофе и поморщился:

– То есть, герр Вольф, вас следует понимать так, что выделаете мне предложение, от которого я не смогу отказаться.

– Отчего же? – Вольф насмешливо пожалплечами. – Пока человек жив, у него всегда есть выбор.

– Это всего лишь цитата, – пояснил Маркиз, –в моей любимой книге «Крестный отец» старый гангстер называл так предложение,сделанное под дулом пистолета.

– Вы видите у меня в руках пистолет? – Герр Вольфвысоко поднял руки. – Я принципиально никогда не ношу оружия.

– Ладно, оставим эту пикировку. – Маркиз поставилна пол пластмассовый стаканчик. – Если уж вы не оставляете мне выбора,давайте хотя бы перенесем наш разговор в более приятное место, а то сами этистены, – Леня обвел рукой унылую комнату, выкрашенную в безнадежный иофициальный грязно-зеленый цвет, – сами эти стены внушают мне пессимизм инеуверенность в будущем.

Через час Маркиз, Лола и герр Вольф сидели в гостиничномномере, потягивая настоящий, хорошо заваренный мокко. Лола была в халате, сголовой, обернутой полотенцем на манер тюрбана, – она сказала, что неспособна разговаривать ни о каком деле, пока не смоет с себя запах полицейскогоучастка, а Маркиз потребовал ее участия в разговоре, заявив, что она – егополноправный партнер и поэтому должна выслушать весь рассказ из первых уст.

– Итак, – начал герр Вольф свой рассказ, –старшая дочь господина Тизенхаузена, фройлен Моника, была девушкой увлекающейся,темпераментной и всегда доставляла своему отцу немало забот. Молодежь, знаетели… как говорят у вас в стране – проблема отцов и детей. Наркотики,сомнительные связи, криминальные знакомства… когда наша компания готовиластраховой полис фройлен Моники, – предупредил герр Вольф возможные вопросыо причинах своей осведомленности, – мы собрали о ней достаточно полноедосье. Надо сказать, что господин Тизенхаузен – очень покладистый и любящийотец, он всегда вытаскивал фройлен Монику из всех неприятностей, в которые онапопадала, и не слишком стеснял ее свободу… Может быть, ему и следовало быпроявить больше твердости… Так или иначе, несколько месяцев назад фройленМоника познакомилась с одним из ваших соотечественников и уехала с ним вРоссию…

Герр Вольф задумчиво уставился на противоположную стену инадолго замолчал. Не дождавшись продолжения его монолога, Маркиз вопросительнопроизнес:

– И после этого поступило сообщение о ее гибели?

– Нет, – герр Вольф поднял глаза, как будтооторвавшись от неприятных размышлений, – прежде поступило сообщение о еебракосочетании. Фройлен Моника стала гражданкой Кузовковой… Или у вас сейчаспринято говорить – госпожой?

– Без разницы, – Маркиз пожал плечами, а Лола, доэтого всеми силами изображавшая обиду и равнодушие, при словах о бракосочетаниипрекратила полировать ногти и с интересом прислушалась к рассказу немца.

– Конечно, это сообщение было несколько… неожиданным, игерр Тизенхаузен не слишком радостно встретил его – безусловно, он мечтал одругой партии для своей дочери или хотел хотя бы познакомиться с ее будущиммужем до свадьбы, да и присутствовать на свадьбе дочери тоже не возражал бы;но, в конце концов, фройлен Моника преподносила ему и не такие сюрпризы, и онсмирился с происшедшим, ожидая возвращения Моники с ее русским мужем. Однаковремя шло, а молодожены и не думали возвращаться в Германию. А по прошествииполутора месяцев несчастный отец получил известие о том, что госпожа МоникаКузовкова погибла в автомобильной катастрофе.

– Вместе с мужем? – заинтересованно осведомиласьЛола.

– Хороший вопрос, – Вольф внимательно посмотрел надевушку, – нет, мужа в автомобиле не было. Он остался жив.

– Получил ли этот русский муж какую-нибудь выгоду отсмерти своей молодой жены? – спросил Маркиз.

– Это – еще лучший вопрос, – глаза герра Вольфаудовлетворенно блеснули, – господин Кузовков, русский муж фройлен… пардон,фрау Моники, ничего не приобрел в результате смерти своей жены. Брачныйконтракт не составлялся, и адвокаты господина Тизенхаузена готовы были оспоритьлюбой иск со стороны господина Кузовкова, но он даже не предпринимал никакихшагов в этом направлении. Страховая компания отправила в Россию своегопредставителя, который должен был удостовериться в том, что погибшая – этоименно урожденная Моника Тизенхаузен. Но к тому времени, как он прилетел вСанкт-Петербург, останки покойной были уже кремированы. Наш представительразговаривал с господином Кузовковым и со следователем, который вел дело огибели Моники.

Как явствует из предоставленных документов, труп был оченьповрежден, обгорел, но муж опознал Монику по некоторым характерным деталям.Кроме того, на теле были найдены ее украшения – цепочка, кольцо, браслет…короче, опо??нание было проведено с соблюдением всех требований закона.

– Почему ее так поспешно кремировали? – перебилВольфа Маркиз.

– Таково было пожелание мужа, – протянул геррВольф. – Следствие не видело причин откладывать кремацию, а немецкаясторона не успела вовремя вмешаться из-за… из-за некоторой бюрократическойнеповоротливости, – закончил он неохотно.

– Итак, – промолвил Маркиз, не дождавшисьпродолжения, – ее кремировали; что же было дальше?

– Наш представитель настоял на том, чтобы увезти урну спрахом покойной в Германию для захоронения в семейном склепе Тизенхаузенов. Мужсначала возражал, но его убедили.

– Представляю себе! – ехидно вставил Маркиз.

Герр Вольф, не обращая внимания на его язвительную реплику,продолжал:

– Наша компания выплатила отцу покойной страховку, идело было закрыто. Но спустя некоторое время, а точнее – две недели назад,господин Тизенхаузен получил по почте конверт, в котором была фотография. Судяпо этой фотографии, можно утверждать, что Моника жива, во всяком случае былажива некоторое время после автомобильной катастрофы и после официальногопризнания ее мертвой.