Пионервожатая Маша Курбанова рассказала:

— О том, что в Артек приехали палестинские дети, люди узнали из программы «Время». Так вот, стоило нам где-либо остановиться, нас обступали люди. И все, ну буквально все покупали мороженое и раздавали его нашим ребятам. Мы просили их не делать этого, но все напрасно. А можно ли запретить мороженое детям? — Маша повернулась к Тахани:

— Ты сколько съела сегодня мороженого?

— Пять палочек.

— Честно?

— И еще одну… маленькую. Но ведь оно такое вкусное.

Маша горестно всплеснула руками:

— Ужас! То же самое было в Севастополе. А ведь предстоит еще поездка в Симферополь.

Я улыбнулась и обняла за плечи растерянную Тахани:

— Ну, а кто же такая Машенька, которая понравилась тебе больше мороженого?

Тахани тотчас исчезла, а через минуту-другую появилась с большой картонной коробкой. Открыла — и мы все увидели белокурую куклу с закрытыми глазами. Как только девочка взяла ее в руки, кукла заморгала рыжими ресницами. Тахани, ласково приглаживая голубое платьице, прошептала:

— Это Машенька. Она такая же добрая и красивая, как наша вожатая Маша. Я буду спать с нею теперь, буду целовать ее на ночь и говорить: «Спокойной ночи, Машенька». А утром желать ей хорошего дня.

Маша Курбанова объяснила мне:

— Повезли мы их в магазин игрушек. Что тут началось. Заводят машины, крутят волчки, поприжимали к себе кукол — не отпускают. А глазенки так и горят! Наконец каждый что-то облюбовал себе, и только тогда мы отправились в Артек. Вот увидите, эту ночь они спать не будут, так возбуждены… Да и как их не понять! Ведь большинство из них настоящих игрушек никогда и не видели. Завтра все упакуем до Дамаска. Тахани уже десять раз меня спрашивала: «Маша, а мы не перепутаем мою Машеньку с другой куклой?..» Напиши, говорит, большими буквами: «Машенька — Тахани». Завтра у нас будет веселый денек. Приходите помогать. Все нужно уложить, упаковать, ничего не спутать.

А Тахани все гладила свою куклу по нейлоновым волосам, лепеча: «Машенька, Машенька». «Ш» получалось у нее похожим на «С», и это вызывало у ребят добродушный смех.

А вечером из Артека полетели письма в разные города нашей страны. В них говорилось о том, что, мол, есть на свете ребята, детство которых прошло без игрушечных зайцев и медведей, дюймовочек и буратино, оловянных солдатиков и фломастеров. Через месяц одна из комнат лагеря «Янтарный» превратилась в кладовую. День ото дня в ней росла гора посылок. Я прочитала только верхние адреса: Вильнюс, Игарка, Иваново, Норильск, Алма-Ата, Курган, Севастополь.

Ему немногим больше года.

Израильским солдатам был дан приказ убивать палестинских детей.

Целые кварталы ливанских городов превращены в груды развалин.

Не одна неделя прошла, прежде чем на лицах палестинских ребят появилась улыбка.

Спросила: «Что в них?» Мне ответили: «Игры, тетради, альбомы, носовые платки, шапочки, ленты, пластинки, детские книги, куклы, пластелин».

Воистину: чужого горя для наших людей не бывает!

Новелла тринадцатая

ОНИ — ПОБЕДЯТ!

Не раз я задумывалась, почему так печальны глаза палестинцев, и детей, и взрослых? В выражении их глаз можно было уловить множество оттенков: грусть, скорбь, вековая мудрость, многотерпение и беззащитность. И мне становилось страшно — так не должен смотреть на мир человек.

Позже, после разговора с Иссой Минзарином, молодым школьным учителем, я многое поняла.

Мы приехали на экскурсию в одну из сельских школ. Это была самая обыкновенная школа, каких в нашей стране — тысячи. А он ходил и не переставал удивляться. В библиотеке вдруг спросил: «И ваши дети читают все эти книги?» Ему показали густо исписанные формуляры. Мальчишек, гонявших мяч по огромному спортзалу, он ни о чем не расспрашивал. Просто не отрываясь смотрел и смотрел на них. А вокруг кипели страсти: дети шумели, азартно подбадривали друг друга и громко смеялись.

Когда все пошли дальше, он подошел ко мне:

— Я видел много стран, — сказал он, — встречал много детей. Богатых и бедных. Тех, кто не видел ни одной игрушки, и тех, кто не знал им цены. Но вот смеха, такого счастливого, зажигательного, беспечного, не слышал нигде и никогда. Мы тоже смеемся. Но наш смех не похож на ваш. В нем нет беззаботности…

Как пристально вглядывался он в глаза первоклашек, которые занимались в классе продленного дня. Вот тогда-то и произошел наш с ним откровенный разговор.

— Детство — фундамент, основа будущего человека, будущей жизни. В детстве все уже посеяно в душе человека. Потом оно только растет и расцветает. Может ли быть посев печальней нашего?.. Да, мы не можем подарить детям вашей беззаботности. Мы, учителя, стараемся дать им все, что в наших силах: рассказываем об огромном вкладе арабов во всемирную историю и культурную сокровищницу человечества. Рассказываем о наших ученых, философах, зодчих. Еще в эпоху Возрождения Европа получила от арабов большое культурное наследие: мы внесли свой вклад в алгебру, тригонометрию, астрономию, медицину. Задолго до европейцев мы открыли у себя первые высшие школы. Создали обсерватории, библиотеки, больницы. Обо всем этот должны знать наши дети.

Исса был хорошим учителем. Он многое знал, чувствовал, понимал. Как прекрасно он говорил:

— По пути в Вифлеем зеленели когда-то сады, буйные, плодоносные, на ветвях деревьев пели птицы. Иерусалим! Некогда блиставший золотом и мрамором, окруженный садами… А Тир? Сказочный город солнца и моря. Чистые воды Иордана… Что сталось с великой рекой? От нее остался лишь узкий и мутный поток. А храмы? Им не было равных по красоте и величию. Их создал великий народ. И этот народ сионистские лидеры Израиля хотят втиснуть в резервации, какие колонизаторы устроили для индейцев? Спросите наших детей, что они выберут: жизнь на коленях или смерть?

Исса вслух задал этот вопрос. И все, кто был в этом мчавшемся среди гор автобусе, ответили:

— Смерть!

И тогда Исса добавил:

— Вот видите. Они готовы погибнуть ради своей отчизны. Но ведь умрут не все. Те, кто останется, — победят.

И он заговорил снова, вдохновенно, уверенно и спокойно. В этом спокойствии сквозила глубокая убежденность:

— Вез земли нет народа и государства. Но мы отвоюем свою землю, восстановим все, и тогда у нас будут такие же, как и у вас, школы, бассейны,