Чтобы я не оставил, эта жаба Гуэрту за этим опять в джунгли идти прикажет. И все это и так в их руках вместе со мной. Надо бы им что-то посулить с базы, но что их заинтересует?».

Его взгляд упал на полусферу антенны на голове туземца.

— Мы дадим вам много одежды из металла, — указал он на нее. — На голову, на руки, на грудь и живот.

Один из дикарей, покачав головой, случайно, а может быть, и нет, положил руку на связку маленьких и, видимо, весьма ядовитых стрел на поясе.

Этот жест вызвал взрыв фантазии у Лахрима.

— Мы построим вам железные дома, — вдохновенно врал он. — Они защитят вас от дождей и зверей.

Он мог пообещать все что угодно хоть термоядерную электростанцию, но туземец с антенной на голове, скорее всего, местный вождь, жестом остановил полет его фантазии.

— Давай дома, — кивнул он головой. — Будут дома — будет железный зверь.

Лахрим сразу понял, что его план потерпел фиаско, но по инерции пытался что-то выжать из него.

— Вы отдаете железного зверя, а мы потом строим дома, — попробовал он перевернуть очередность событий сделки. Но легче было заставить течь время вспять.

— Нет, сначала дома — потом железный зверь, — твердо возразил вождь.

— Мои вожди так не согласятся, — как смог изобразил сожаление Лахрим.

— Значит, наша завтра делать жертвоприношение, — спокойно сказал вождь и жестом указал двум рослым туземцам за дверью войти.

Лахрим мгновенно смекнул, за кем вошли эти громилы, и кто будет жертвой. Он решил испытать идею начкома и попробовать запугать дикарей.

— Небесные люди накажут вас за меня! — крикнул он голосом заправского проповедника.

Но никто не обращал на него внимания. Двое верзил схватили его за руки.

— Сюда прилетят небесные лодки и придут железные звери, — продолжал в отчаянии жечь глаголом Лахрим. Он бы, наверно, так никогда и не узнал о своем недюжинном актерском таланте, если бы страх не пробудил его. — Они будут изрыгать пламя и ураганом сметать деревья.

Вождь сделал знак воинам и те остановились. У Лахрима блеснула надежда, что его безумные вопли привели к успеху. Туземец подошел вплотную. Изо рта пахнуло чем-то весьма неприятным.

— Завтра, когда светло, моя выкалывать твоя глаза и вырезать сердце, — медленно произнес он и кивнул воинам.

Те потащили Лахрима вон из гнезда.

4.

Связанного Лахрима бросили на какой-то навес, сплетенный из веток, и оставили под проливным дождем. Здоровье жертвы явно не интересовало дикарей. Пленнику достаточно было дотянуть до утра.

Через пару часов к продрогшему Лахриму забрался туземец, обильно обвешанный всякими зубами и корешками. Он принялся рисовать на теле Лахрима знаки в виде крючков. Лахрим, пребывая в шоковом и полузамерзшем состоянии, никак на это не реагировал.

Раскрасив грудь и живот пленника, туземец взялся за руку Лахрима и вдруг замер. Спустя несколько мгновений он разжал пальцы и зацокал языком, качая головой.

— Плохая жертва, — сказал он. — Очень плохая жертва. Древние не радоваться.

Эти слова немного привели Лахрима в чувство, и он вопросительно посмотрел на дикаря.

— Иу чуять сила, побеждать Смерть, — ответил на его немой вопрос туземец. — Моя не чуять эта сила в энглах. Наверно, она жить только в небесные люди.

— Что за смерть, — пробудилось любопытство у Лахрима. — О чем ты?

— Иу говорить про Смерть, что рассказывать Древние в священная пещера, — расширил глаза дикарь.

— Ты говорил с теми штуками в пещере? — даже перед лицом скорой смерти Лахрим был явно заинтригован.

— Иу не говорить, Иу чуять, — ударил себя в грудь туземец.

«Похоже, Иу — местный шаман», — решил Лахрим.

— И что же ты там почуял? — приподнялся он на локте.

— Древние говорить Иу про великая Смерть, — торжественно произнес дикарь. — Смерть прийти из другой мир. Древние бороться долго. Смерть разрушать тела и поглощать душа. Много Древние умирать, но не смочь победить. Только спрятать. Но не здесь. В другой мир.

— Теперь Смерть давно спать очень далеко, — поднял он глаза вверх. — Но если проснуться — умирать все живое. Древние оставить здесь голос, что идти к звездам и знаки. Предупреждать про Смерть. Наша рисовать знаки Древние на мертвецы, чтобы Смерть, когда прийти не беспокоить их душа.

— Никто не мочь сопротивляться, — сказал Иу, а потом указал на Лахрима, — Но ты иметь сила побеждать!

Все что поведал туземец, было крайне интересно, если бы не звучало слишком сомнительно. Но история родила в голове у Лахрима некоторые идеи.

— Послушай, Иу, — обратился он к энглу, как называли себя дикари. — Если Древним моя смерть неугодна, так скажи об этом вождю. Пускай отменит жертвоприношение и отпустит меня.

«Плевать на этого робососа. Главное выбраться отсюда, — приоритеты Лахрима за последние сутки разительно поменялись. — А в комплексе пускай со мной Гуарту делает, что хочет».

— Нельзя отменить, — грустно покачал головой Иу. — Вождь сильно злой. Его говорить, сам твоя глаза выкалывать.

«Какая честь», — подумал Лахрим.

— Завтра твоя висеть рядом с мертвые вонючие фрэны, где твоя поймать, — добавил туземец.

— Что еще за фрэны? — обдумывая свое незавидное положение, спросил Лахрим.

— Фрэны — вонючее племя, что жить недалеко, рядом с гора Мутань, — сказал Иу. — Мы сражаться много-много лет.

«И тут воюют, — подумал Лахрим. — Сколько лет прошло и поколений сменилось. Цивилизация дала дуба. Но любимые забавы со времен Глины не изменились. Война и религия вечно живы. Во все времена людям дай только друг друга поубивать, да с бубнами и трубами до богов докричаться".

И тут в его голову пришла еще одна безумная мысль.

— Иу, а ты скажи вождю, что я посланник Древних и могу заставить их говорить со мной, — казавшаяся поначалу бредом идея, все больше оформлялась в его голове. — И я смогу ему и остальным энглам это показать.

— Моя сказать, но если твоя не показать… — Иу с сомнением взглянул на Лахрима.

Туземец ушел и оставил пленника наедине со своими мыслями. Лахрим так и не заснул, думая о предстоящем дне. Он мог стать для него последним, если его план не сработает.

5.

Утром пришли двое знакомых верзил. Один из них привязал Лахрима к спине и, передвигаясь по ветвям деревьев, куда-то понес его в сопровождении второго.

Лахрим не имел ни малейшего понятия, куда его тащат. Он с содроганием ожидал мгновения, когда окажется на поляне с мертвыми фрэнами, или в каком другом месте жертвоприношений.

Но прошло пару часов, а он все болтался, глядя на мелькающие ветви деревьев. Из разнообразия были разве что смены носильщиков, которые случились уже несколько раз.

«Больно далеко тащат, чтобы зарезать», — думал Лахрим.

Он боялся