Спереди и сзади тянулись другие повозки. Люди помогали воламтащить, погоняли такой же измученный, как и сами, скот. По обе стороны напонурых худых конях покачивались худые, костистые всадники.

Дважды мимо проскакал тот юный богатырь, что вырвал ее излап водяного демона. Возможно, ее ждет участь еще хуже, но пока что жива исидит в телеге, а не лежит на речном дне. Сильно ноет ушибленная лодыжка,неудачно соскочила на землю, больно сидеть, на ягодицах будут кровоподтекиот железных пальцев ее спасителя, чересчур огромного для нее, хотя и онасовсем не такая крохотная, какими были ее сестры…

Когда Рус появился в третий раз, она успела с удивлениемзаметить на месте недавней раны лишь сизый шрам. Еще вздутый, под тонкойпленкой видно нежное мясо: тронь – брызнет кровь, но кожа на глазахгрубеет, а шрам опускается и рассасывается.

Он грубо выхватил ее из повозки, снова вскинув к себе наконя, она больно ободрала о край телеги и вторую ногу, отвез галопом вперед итак же грубо забросил в другую телегу:

– Гой ты еси, Векша!.. Погляди за этой женщиной. Если чтонадо, помоги.

В повозке была только одна женщина, старая и высохшая,как лягушка на солнце. Ее лицо, шея и руки казались коричневыми, как крыльялетучей мыши. Беззубый рот собрался в жемок, глубокие трещины испещрили лицо,сделав похожим на яблоко, пролежавшее всю ночь на горячих углях.

Вся повозка была завалена пучками душистых трав, связкамикорешков неопрятного вида. Отдельно лежали раздутые бурдюки, в них булькало, ав баклажках из выдолбленных тыкв просвечивали сквозь тонкие стены темныеотвары.

Старуха оглядела Ис, надолго задержала взор на ее рубашке спятнами крови:

– Что с ней?

– Я отнял ее у чужого бога, – ответил Рус спугливой гордостью. Оглянулся, добавил: – Научи ее, если сможешь, ичеловечьей речи.

Векша покачала головой:

– То-то Чех всполошился, что вы исчезли так надолго.

– Да ладно, мы целы.

– Эх, – сказала старуха невесело, – не сноситьтебе головы, Рус. Заведут тебя в беду горячее сердце да буйная головушка.Ладно, займусь я твоей добычей.

– Дай ей какую-нибудь женскую тряпку, – добавил Руспросительно. – Впрочем, сама гляди, что и как. Я в долгу не останусь.

Он медлил, не мог заставить себя отъехать, смотрел вудивительное лицо странной женщины, словно увидел впервые. Молода, непривычносмугла, брови как две дуги лука, тонкие, как шнурки, удивленно вскинутые изастывшие в вечном удивлении. Глаза излишне крупные, со странной поволокой, ион не мог отвести от них взор, чувствовал, как погружается, тонет… Но самоеудивительное, ни на что не похожее, чему он не перестанет удивляться, ееволшебные волосы, темные, как безлунная ночь, таинственные и загадочные, такихчерных просто не может быть у человека.

А она с тем же удивлением смотрела на него и видела,как он почти неотличим от своих братьев, непривычно огромных, рослых, какдеревья, широких в плечах настолько, что нужно поворачивать голову, чтобыувидеть оба плеча. Все трое с золотыми, как солнце, волосами, а у старшего ещеи кудрявая бородка пшеничного цвета. Лех и Рус с выбритыми подбородками,по-мужски квадратными, видны сила и упрямство, но с по-девичьи нежной розовойкожей. У всех троих удивительно синие глаза, даже не голубые, голубыевстречала и раньше, а пронзительно-синие, настолько яркие, что у нее по спине исейчас побежали тревожные мурашки.

Но не только три брата, а весь народ в повозках и на конях,как она заметила, со светлыми волосами и синими глазами. Явно одно племя,которое пошло от одного отца. В крайнем случае от одного прародителя, чьидети вынуждены были, как и в ее племени, брать в жены двоюродных сестер.И если их не оказывалось, то и родных.

Он все еще ехал рядом, его синие глаза впились в ее лицо, иона ощутила, как его взгляд жадно ощупывает ее щеки, глаза, нос, лоб, губы, ичувство было такое, словно горячие ищущие губы прикасаются к тем местам, кудападает его взгляд.

– Ты демон? – спросил он.

Она вслушивалась в звуки чужого языка, странного и непохожего ни на что из слышанного. Они походили на лязг металла по металлу, ноэтот человек невольно смягчал, обращаясь к ней, и она чувствовала, что его всеже бояться не следует. Понятно, он вырвал ее из чужих рук не для того, чтобыотпустить на свободу, мужчина есть мужчина, он свои намерения уже проявил ясно,но это участь всех женщин, и тут уж ничего не поделаешь. Если бороться нельзя,то надо стараться хотя бы выжить.

Он кивнул старухе:

– Ты лучшая ведунья во всем племени. Вылечи ее царапины, а яхочу знать, человек это или демон.

– Тебе не все равно? – удивилась ведунья. – Простоубей.

– Нет! – вскрикнул Рус в испуге.

– Почему?

Он в затруднении поискал слова, не нашел, разозлился:

– Демона надо убить, человека же, если невиновен, ­нельзя!

– А мало ты убил невиновных, – проворчала онабеззубым ртом. – Все ж понятно, да только, как пес, сказать не можешь.Хоть человек, хоть демон – надо убить, пока слаб. А время потеряешь,все погубишь. Демона потом убить трудно, а женщину… да еще такую, ни одинмужчина пальцем не тронет. Даже если она на нем станет воду возить.

Но Рус уже отъехал, на прощание сердито блеснув зубами,показал, как перегрызет ей горло. Векша после его ухода села рядом с Ис:

– Молодые они, света не зрели… А ведь их отцы-прадедыходили в дальние походы за тридевять земель, где все народы были вовсе черные,как осмоленные головешки!.. Водил их доблестный Скиф… нет, дети Скифа. Илиправнуки. Но с той поры прошло столько веков, что из поколения в поколение телюди становились все чуднее, пока не превратились в демонов ночи… Я будутебя лечить, милая. Если ты демон, то тебе это не навредит, сама излечишься, аежели человек, то я подсобить могу.

Ис все же по интонации и жестам поняла, что хотела сказатьстарая ведунья. Улыбнулась благодарно, ткнула себя в грудь пальцем:

– Ис.

– Ис, – повторила старуха, – понятно, тебя зовутИс. Верно?.. Вот-вот, Ис!.. Ты права, тебе надо бы подучиться и языкучеловеческому. Что ты хотела бы узнать?.. Нет-нет, на того витязя указыватьрано. Зовут его Рус… Рус… Рус… все остальное не поймешь. Давай-ка начнем спростого. Приветствие начинаешь со слов «Гой ты еси…», а то и просто «Гой». Чтоты так вздрогнула?.. А вот это рука… это нога… глаз…

То ли язык золотоволосых гигантов был прост, то ли онаоказалась усердной ученицей, но через несколько дней уже разговаривала сВекшей, а еще через три дня старая ведунья рассказала, почему так поспешнодвигаются через незнаемые для них земли.

Тцар Пан, сын Вандала, был силен и могуч, у него было пятьсотен жен и около тысячи наложниц. От них он породил тысячи и тысячи сынов идочерей, внуков вовсе несметное число, но при тцаре постоянно находились толькодве женщины: синеглазая Злата и красавица Коломырда, обе сильные и умные, оберодили по трое сыновей, которые красотой, здоровьем и силой затмили остальныхдетей Пана. Они с детства росли богатырями, и настоящее соперничество при дворетцаря было только между двумя этими женщинами. Не за любовь тцара, настоящиеженщины такой малостью пренебрегают, – за имя наследника!