жуя пищевые капсулы, спустился по золотистому пандусу на флаерную площадку. Флаер он решил оставить себе, в конце концов без него он не сможет пользоваться транспортной сетью, а у Хайлиана такой проблемы нет.

Мысль о сереброволосом сеге причинила неожиданно острую боль. Питер знал, что когда-нибудь они расстанутся, но одно дело знать, и совсем другое – испытывать на собственной шкуре. Все произошло слишком быстро и неожиданно, к тому же в глубине души он почему-то всегда был уверен, что Хайлиан не бросит его. Кто угодно, только не он – единственный по-настоящему преданный «последователь» Питера, как он сам навсегда остался «последователем» Фэлри.

Но люди меняются и порой совершают поступки, совершенно не сочетающиеся с их прежним образом.

Устроившись во флаере, Питер не торопился взлетать. Включил защитное поле, отгородившее его от гула людских голосов на площади, и развернул гало-экран.

Что ж, если следовать плану и делать все то, что он делал десять лет назад… стоит начать с самого неприятного.

Он пробил по системе нужный генотип и несколькими движениями заложил программу во флаер. Откинулся на спинку кресла, наблюдая, как мимо проплывают прозрачно-золотистые поверхности гигантских «лепестков», почти сомкнутых в центре крыши гостиницы. Он по-прежнему считал это здание самым красивым в Омороне, хотя, бесспорно, не самым оригинальным.

Оригинальность была бессменным трендом Оморона и его жителей. Здание в форме цветка – ну, это банально. Куда интереснее придумать здание, от вида которого начинаются легкие конвульсии, а вестибулярный аппарат просит пощады – Питеру доводилось такие видеть.

И это касалось буквально всего – одежды, еды, внешного вида, жилищ и прочего. Стандарты красоты менялись по несколько раз в течение жизни одного поколения, и те, кто желал не отстать от моды, тратили кучу денег на модификацию своего генотипа, а потом на откат изменений. Горе-модников, которым не хватало средств, чтобы «откатиться», подвергали всеобщему осмеянию.

Лететь оказалось недалеко – к досаде Питера, который не успел морально подготовиться к встрече. Укоряя себя в малодушии, он вылез из флаера перед небольшим домом, почти похожим на «нормальный», только со странной перетяжкой в центре, что придавало ему сходство с песочными часами. Два вытянутых окна располагались на верхней части фасада цвета темной вишни, что придавало им сходство с удивленными глазами. Если бы не странная форма, на фоне темно-голубого осеннего неба он смотрелся бы даже красиво.

Возле двери возился человек, явно пытаясь что-то исправить – даже с расстояния в несколько метров было слышно, как он шипит и ругается сквозь зубы.

– Не проще ли вызвать дрона-ремонтника? – спросил Питер, приближаясь к дому.

Человек обернулся, в темных глазах сверкнуло изумление и… досада? Возможно, но Питер все-таки ее не увидел, как ни вглядывался.

А потом заостренное личико растянулось в знакомой улыбке от уха до уха.

– Питер, чертов ты говнюк! – радостно завопила Инза, повисая у него на шее. – Как же я соскучилась, если бы ты знал!

Ошарашенный Питер, ожидавший по меньшей мере хорошего пинка, крепко обнял давнюю подругу. Они расстались лет восемь назад, и последний разговор прошел отнюдь не в дружелюбных тонах. Инза тогда наотрез отказалась помогать Питеру в дальнейших поисках Фэлри – как и Сари, и Крис, она считала, что нужно остановиться. Что Питер превращается в одержимого, и все это плохо кончится.

Питер не замедлил потвердить ее слова, наговорив подруге в лицо массу неприятных вещей. С тех пор они не общались – он думал, что Инза так его и не простила, и не решался сделать первый шаг к примирению.

Как оказалось, зря.

Сегийка почти не изменилась, если не считать исчезновение привычной короткой стрижки – теперь волосы обрамляли лицо и густой, жесткой волной падали на плечи. Цвет не изменился, но прямо посередине кирпично-красного хаера красовалась серебристо-белая полоса, которая продолжалась на темной ткани свободного комбинезона, и, точно река, распадалась на сверкающие ручейки, «стекавшие» по ногам.

Выглядело это так, будто кто-то непрерывно лил на голову Инзы молоко, и оно текло по спине прямо на землю. Но Питер только улыбнулся и поостерегся озвучивать эту мысль.

Сапоги тоже исчезли, на ногах у Инзы красовалось что-то вроде белых мягких тапочек, перевязанных сверху тонкими веревочками. Она заметила взгляд Питера и с гордостью продемонстрировала обувку:

– Последний писк, идею с доисходовских времен взяли, историки откопали описание в книжке из Хранилища. «Красавки» – как тебе понравится название? По мне так им очень подходит…

Она всмотрелась в лицо Питера, и внезапно улыбка исчезла, а ее место заняло выражение, с каким смотрят на подыхающую корову или лошадь, сломавшую ногу.

– Ты решил опять искать Фэлри, – произнесла она тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Питер вздохнул.

– У меня нет выбора. Я могу войти… ну или, не знаю – помочь тебе с дверью?

– Да ну ее, – махнула рукой Инза, – заедает, а Сари по утрам торопится на работу и не закрывает нормально. Дрон ремонтирует, на следующий день та же беда. Придется всю дверь менять.

– Сари опять с тобой?

Питер слышал, что Саруватари пережила уже два неудачных союза, после каждого из которых возвращалась к подруге – видимо, набираться сил для новой попытки. Института брака как такового в Омороне не существовало, люди сходились и расходились по собственному желанию, пол и возраст значения не имели – однако для подачи прошения о размножении нужно было прожить с одним и тем же человеком не менее пяти лет. Проверить факт такого проживания не составляло труда, поэтому он никак специально не фиксировался.

– Улетела в южный сектор, вернется через пару дней, – дверь в виде перевернутой пирамиды отъехала в сторону, и Инза вошла в дом, словно бы не заботясь о том, идет за ней Питер или нет, – так что некому устроить тебе выволочку за разрыв с Хайлианом.

Питер поморщился. До чего же тяжко быть последним выжившим из-за Барьера, весь Оморон в курсе твоей жизни!

– Это он порвал со мной. И мы могли бы не начинать… ох, Темный тебя забери!

Весь первый этаж дома представлял собой единственную комнату, и три ее стены… а вообще они были? Потому что на их месте красовалось звездное небо, настолько реалистичное, что страшно было подходить к тому месту, где заканчивался пол – казалось, он парит над бездной, удерживаемый лишь стеной, в которой находилась дверь.

Инза хихикая, уселась в иссиня-черное морфо-кресло.

– Могу сделать такими все четыре стены, хочешь?

– Только посмей! – Питер изо всех сил старался не хвататься за морфо-мебель, но получалось плохо. Добравшись до кресла рядом с Инзой, поспешно сел, преодолевая