– Знаю, – отмахнулся Данил.

– Ты умный… У тебя кто-то в деревне?

– Да. Но ничего он не заметил.

– Он бы не услышал, – сказал Самур, чутьпокачиваясь всем телом. – Ни одного выстрела не было громкого… Налей еще.Все сказал, можно теперь. Они не власть, Барс, так и скажи Ивану. Скажи, яничего не мог сделать, ты бы тоже не сделал ничего.

– В деревне все было спокойно?

– Ни одна собака не брехала, только когда я шел… Онипришли тайгой, если и была машина, оставили далеко. Барс, запомни, мусульманинахоронят в тот же день… У вас есть мусульманское кладбище, отвези ночью,закопай…

– Не дури, – сказал Данил. – Сейчас оформимвсе…

– Ты всегда был умный, а теперь глупый. Меня еще утромубили, я только погодил умирать, пока не доделаю дела, потому что мы –Шадизаровы… Прадедушка грабил вашу почту… При царе Александре… Почитай потомКоран, хоть суру… Мусульманину не нужен гроб, заверни в белую материю… Ипочитай хоть суру, может, подо мной мост и не рухнет… – Он склонилсявперед, оперся на стол грудью. – Горы, горы, горы… Меня еще утром убили, аты не понимаешь… Похорони до полночи, постарайся…

Данил встал, огляделся в поисках телефона. Не было никакогориска, имелся эскулап и на такой вариант…

За его спиной шумно упало тело, опрокинулся стул, посыпалисьпатроны со стола, раскатились, стуча.

Самур, откинув левую руку и подобрав под себя правую, лежалпосреди комнаты. Данил перевернул его. Из-под незастегнутой рубашки выпиралиполосы туго намотанной простыни, на боку и на животе слева все еще расплывалисьтемно-алые пятна. Пульс не прощупывался, как ни старался Данил. На груди,пониже ключиц, виднелась наколка – какая-то фраза арабской вязью. Приложенное кгубам зеркальце осталось незамутненным – пожалуй, он и в самом деле был убиттам, в тайге, лишь долг и честь – что там под этим ни понимай – гнали его стопятьдесят километров. Люди иногда умирают не раньше, чем успеют доделать дело,какие бы законы ни были писаны природой на сей счет…

Данил налил себе коньяку и медленно выпил. Глядя належащего, в который раз спрашивал себя – должно ведь быть что-то еще? Помимоденег, которые тебе так и не пригодятся, помимо обязанности складыватьсамородок к самородку, помимо необходимости соблюдать правила игры? Должно бытьчто-то еще, иначе отчего люди совершают гораздо больше того, что от них требуется,и не спешат выставлять за это писаный счет?

Он аккуратно стер свои отпечатки со всего, к чемупритрагивался, нашел ключи, осмотрел замок, убедившись, что сможет без проблемоткрыть его снаружи, когда понадобится, и вышел к торчавшим на площадке ребятам.Бросил, ни на кого не глядя:

– Пошли…

– Полчаса назад проперли, – докладывал«Марал». – Борону отволокли сами, у них там было шестерок до едрениматери. Значит, так: грузовик с медведем на дверцах, внутренние войска, полныйкузов лысопогонников. Две штатских «Волги», в одной маячила папаха, втораясплошь с цивильными. Два «уазика» в ментовской раскраске. Еще грузовик, номервоенный, никаких эмблем. И два УАЗа-фургонетки, новенькие, темно-красные.Участковый с ними на своем драндулете, суетился, словно шило в жопе. Над тайгоймотается вертушка. В эфире жуткая суетня, – он явственно хихикнул. –Деревня на ушах стоит, кто-то даже про летающую тарелку болтает…

– Все?

– Нового ничего пока.

– Отключайся и сиди тихонечко, – сказалДанил. – В случае чего, ты у нас – радиолюбитель зарегистрированный, наэто и бей. Конец связи.

Еще через полтора часа на основе радиоперехватов ивспугнутых с гнезда информаторов из соответствующих структур картинанарисовалась более-менее полная. Почти. Упомянутые структуры получили сведения,что в тайге, в четырех километрах от деревни Чарушниково, произошла нехилаяперестрелка с широким применением автоматического оружия. Отправленный нарекогносцировку участковый узрел такое, что орал потом в телефонную трубку,словно на другую планету пытался докричаться. Два десятка трупов, автоматы сглушителями, импортные рации дальнего действия, два сожженных ненашенскихджипа, мертвые волкодавы, головешки барака, просыпанные, в спешке, очевидно,зерна самородной платины, настоящий прииск, обустроенный не хуже, чем этосделало бы государство с его возможностями… Участковый клянется и божится, чтопринимал тамошний табор за мирных геологов. На Бедю выехаласуперпредставительная команда из самых первых лиц, отмеченных лампасами ипогонами без просветов, зато с большенькими звездами. Чуть позже Данилусообщили, что по тому же маршруту проследовал вертолет с заместителемгубернатора, а на полосе готовится к взлету еще один, и в него грузятсявоенные.

Словом, провал был полный, была «заимка» – и нету.Каретников исчез где-то в городе, а следом разлетелись и особо доверенные егоштабисты. Кузьмич, как доложили, все еще пребывал в верхах, совместно с прочиминародными избранниками решая в областной Думе чрезвычайно животрепещущий вопросо финансировании очередного Всесибирского фестиваля симфонической музыки ибалета.

Еще через час выяснили, что утечка информации пока чтоопределенно не планируется – пресс-служба УВД пребывает в состоянии покоя,журналисты погрязли в текущих делах. Намерения властей предержащих еще неподдавались анализу и толкованию по нехватке информации, однако Данил несомневался в одном: неизвестные, напавшие на прииск, ничуть не заботились о«языке», вовсе даже наоборот. Правда, оптимизма это не прибавляло: на мертвых,как широко известно, можно валить все, что твоя душенька пожелает,оправдываться они не в состоянии. Пессимистично глядя на вещи, можно ожидатьчего угодно: от вороха интеркрайтовских бланков, живописно разбросанных напожарище, до появления Лжесамура, красочно излагавшего бы по телевидению, какнехороший человек Лалетин держал его прикованным к тачке и заставлял копатьплатину, угрожая зарезать любимого дедушку.

Впрочем, это уже перебор. Как-никак мы в своем поместье, ине найдут они концов, ручаться можно – но прииск потерян, судьба месячнойдобычи подернута туманом…

В восемь вечера Данилу позвонил Кузьмич, велел не дергаться,прилежно собирать информацию без лишней суеты, а завтра быть в готовности чутьсвет. Голос у него был самый обычный – но что-то чересчур много металла в нем,совершенно спокойные люди так не держатся…

…Кладбище это, расположенное километрах в десяти от города,у ведущего на глухие севера Кучумского тракта, в народе исстари именовалось«татарским». Хоронить здесь перестали еще перед Отечественной. Нынешниешантарские мусульмане, два года назад отстроившие мечеть, открыли новое, назападной окраине города. Этого, в общем, тоже не забывали – но большинствопамятников или уже лежали на заросшей высоченным бурьяном земле, илипокосились, готовые рухнуть. Иному несведущему могло показаться, что ногачеловека здесь не ступала лет пятьдесят, однако Данил-то знал: по мусульманскимобычаям запрещалось выправлять надгробья, что бы с ними ни происходило потом,они, раз навсегда поставленные, отныне – в руке Аллаха…