Говорили, будто Марта как-то сказала: «Хорошая «хозяйка»должна отвечать трем основным требованиям: обладать невинным личиком, грешнымтелом и ничего не иметь под платьем, кроме волнующих изгибов фигуры».

Все заведения Марты находились в предместье города, втщательно продуманных местах.

Сидя за столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывалпосетителей, находившихся в зале.

Около двадцати завсегдатаев, сидевших за длинным столом,вели оживленную, слегка приправленную алкоголем дискуссию. Они явно ужепоужинали и теперь только общались, попивая кофе и ликеры. Официанты подходилик ним принять заказ только тогда, когда кто-то из сидящих за столом подзывал ихвзмахом руки.

В глаза бросался резкий контраст между тем, как обслуживалиэту компанию и других посетителей. Официанты как бы вежливо внушали остальнымгостям ценность пространства, занимаемого этой группой. Ведь она была частьютой атмосферы, которую так старательно поддерживала Марта Лавина.

Несколько столиков оставались свободными, хотя в целом взале было многолюдно. Мейсон знал, что наплыв посетителей здесь не спадает доутра.

Когда зазвучала музыка, он заметил, что двое мужчин,сидевших до этого в одиночестве, танцуют с молодыми симпатичными девушками. Апо окончании танца эти девушки подсели к ним за столик. Они выгляделиобщительными, привлекательными, скромными и практически ничем не отличались отдругих красивых молодых женщин, находящихся в ночном клубе.

Мейсон поймал взгляд метрдотеля, и тот поспешил к егостолику.

– Петти сегодня здесь? – спросил адвокат.

Брови метрдотеля медленно поползли вверх.

– Вы знаете Петти?

– Я знаю того, кто знает ее.

– Сейчас Петти тут нет, но я могу попробовать ее найти, –произнес метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.

– Я хотел бы предложить ей составить мне компанию, если онане против, – проговорил Мейсон, вкладывая в руку метрдотеля еще однупятидолларовую бумажку. – Та была за столик. Эта – за то, чтобы вы привелиПетти.

– Попробую ее поискать, – пообещал метрдотель. – Но на этопотребуется некоторое время.

Мейсон сделал заказ, специально выбрав такие блюда, которыекрасноречиво свидетельствовали, что он желает самого лучшего и не особенноозабочен ценой.

Когда накрыли на стол, Мейсон неторопливо принялся за еду,не слишком внимательно наблюдая за парами на танцевальной площадке. Потом слюбопытством посмотрел шоу, которое оказалось определенно выше среднегоисполнительского уровня других ночных клубов. И вдруг почувствовал, что за нимнаблюдают.

Повернувшись, он увидел стройную молодую женщину с такимитемно-карими глазами, что зрачок, казалось, не отличался от радужной оболочки.На губах ее играла легкая улыбка. Заметив, что Мейсон смотрит на нее, женщинанеторопливо пошла к его столику, двигаясь удивительно плавно, каждая линия еефигуры проступала под облегающим платьем.

Мейсон встал, отодвинув стул:

– Петти?

Она улыбнулась, протягивая ему руку:

– Как поживаете? Приятно познакомиться. Мы ведь раньше невстречались?

Мейсон обошел вокруг столика, помог ей сесть. Почтиодновременно к ним подскочил внимательный официант, и Петти заказала виски ссодовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.

Усевшись, Мейсон поиграл кофейной чашкой, сознавая, чтомолодой женщине надо дать время внимательно его рассмотреть.

– Счастлив, что вы сжалились надо мной, – сказал он наконец.– Мне было так тоскливо сегодня вечером. Ужин в одиночестве – не самое приятноезанятие.

Петти улыбнулась:

– Ну, теперь вы больше не одиноки.

– Мне повезло, – согласился он. – Это большая удача,которая, пожалуй, полностью компенсирует одинокие часы первой половины вечера.

– Вы спросили обо мне, назвав мое имя?

– Да.

– Откуда вы меня знаете?

– Я слышал о вас, – ответил адвокат. – Вы были заняты?

Она покачала головой, потом пояснила:

– Нет, меня здесь не было. Я была… Я ездила домой.

Мейсон промолчал.

– Одна, – добавила женщина.

Его лицо по-прежнему ничего не выражало.

Несколько смягчившись, Петти поинтересовалась:

– Любопытно, как вы обо мне узнали?

– Мне рассказывал о вас мой друг.

– Но я здесь не так давно.

– Именно это мне и дали понять.

Она улыбнулась:

– Вы определенно очень разговорчивы, не так ли?

Официант принес виски. Мейсон наклонился к девушке, и ееоценивающие глаза взглянули на него поверх ободка бокала. А еще, как емупоказалось, в них проскользнул неподдельный интерес.

Петти были высока и грациозна, с длинными темными ресницамии темно-каштановыми волосами, на свету отливающими бронзой. Ее губы былиискусно подкрашены помадой, и казалось, они вот-вот готовы улыбнуться, дажекогда она осторожно изучала собеседника.

Шоу уже закончилось, оркестр вновь заиграл танцевальнуюмузыку.

Мейсон поднял брови в молчаливом вопросе.

Она едва заметно кивнула.

Он отодвинул стул, и мгновением позже Петти оказалась в егообъятиях.

Несколько секунд они танцевали молча.

– А вы отлично танцуете! – сказала она наконец.

– Благодарю за комплимент, – ответил Мейсон. – А я как разтолько что подумал, что кружусь с пушинкой в руках.

Она засмеялась и на мгновение придвинулась к нему ближе.Мейсон почувствовал ее тело под платьем. И одновременно понял, что, кроме него,танцевальных туфель и чулок, на ней ничего нет.

– Вам нравится танцевать, не так ли? – спросил Мейсон.

– Я это обожаю, – ответила она и немного печально добавила:– С некоторыми… Мне… мне не со всеми нравится танцевать.

Девушка снова замолчала, и по движениям ее тела Мейсондогадался, что по крайней мере на какое-то время она целиком отдалась музыке.

Потом, уже за столиком, Петти задумчиво посмотрела на него.

– Итак? – спросил он.

– Вы не такой, как все, – сказала она.

Мейсон рассмеялся: