– Хорошая идея, – одобрил Мейсон. – И как скоро ты сновасвяжешься со своим человеком?

– Он звонит каждые полчаса.

– Сообщи ему, что я туда еду. Скажи, чтобы не пыталсявступить со мной в контакт. А если девица соберется уйти, пусть не спускает снее глаз.

– Для слежки надо бы два человека.

– Хорошо. Пошли туда еще одного из твоих агентов. Пусть ихтам будет двое, пока я не велю тебе их снять. Этой девице Кейлор известно, ктоя такой?

– Ей, конечно, известно твое имя, и, возможно, она виделафотографии.

– Но не видела меня в суде?

– Нет, я ведь сразу, как мы приехали из Лас-Вегаса, отвел еев библиотеку. Усадил там, а сам пошел в зал. Она говорила, что никогда тебя невидела.

– Получив твой сигнал, что все в порядке и девушка впределах досягаемости, я был совершенно уверен, что все складывается так, какмне хотелось, – признался Мейсон. – А это лишний раз показывает, как легконадуть человека. Ладно, Пол, дай мне ее фотографию. Поеду поговорю с ней.

– За ней следить, если она уйдет оттуда?

– Неплохо бы. Пошли для этого двоих или троих, если нужно.Пусть за ней понаблюдают, пока я не дам отбоя.

– Тебе все равно, если она поймет, что за ней установленаслежка?

– Далеко не все равно. Лучше проделать это тайно.

– Это все, что я хотел выяснить. Так будет дороже.

– Зато надежнее, – заметил Мейсон. – Увидимся, Пол!

– Как ты собираешься действовать? – поинтересовался тот. –Так напрямик все и выложишь?

– Вовсе нет, – удивился Мейсон. – Попробую изобразить изсебя богатого бездельника, которому не терпится потратить деньги. Придетсяпоужинать еще разок. Но, по моим ощущениям, я на это вполне способен. Последня, проведенного в суде, у меня всегда зверский аппетит.

– Но за ней продолжать следить после того, как ты с нейсвяжешься?

– Сейчас не могу сказать. Пусть твои люди работают, пока яих не отзову. Если она пойдет со мной, пусть следят за нами обоими.

Мейсон покинул офис Дрейка, спустился вниз на лифте, вышел наулицу, сел в машину и быстро погнал ее по ночным улицам к бульвару, ведущему насевер. Здесь сбросил скорость, и стрелка спидометра задрожала, показав надесять миль больше официально разрешенного предела.

Проехав несколько миль после того, как позади осталсягустонаселенный район, Мейсон повернул к горящей красным неоном вывеске«Лавина-3».

Швейцар поставил машину Мейсона на стоянку и вручил емубилетик с номером. Адвокат вошел в ночной клуб, сдал в гардероб пальто, шляпу иодарил метрдотеля пятью долларами, попросив столик получше. Время было десятьчасов двадцать одна минута.

Метрдотель отнесся к Мейсону с тем вниманием, которое вовсем мире обеспечивается щедростью.

– Вы один? – поинтересовался он.

Мейсон кивнул.

Метрдотель скорчил гримасу:

– Какая жалость.

– Вот уж действительно.

– Но эту беду можно легко исправить.

– Я дам вам знать, если мне что-то понадобится, – сказаладвокат.

– К вашим услугам, – поклонился метрдотель и проводил его кстолику, стоящему рядом с танцевальной площадкой, в нескольких футах от слегкаприподнятой платформы, служившей сценой.

В заведении все говорило об умении Марты Лавины создать тонеопределенное, что принято называть «приятной атмосферой».

В ином ночном клубе тратят тысячи долларов на интерьер,развлечения и рекламу, и тем не менее он все равно не привлекает посетителей.Людей туда просто не тянет. В другом же месте, где обходятся гораздо меньшимизатратами, складывается такая атмосфера, что его начинают посещатьзнаменитости. У многих появляется привычка проводить там вечера, не раз и недва заказывая напитки, в результате чего администрация получает неплохуюприбыль. Такое заведение, имеющее ярко выраженную индивидуальность, быстрозавоевывает популярность. Становится модным, чтобы тебя увидели там застоликом.

Никакой магической формулы, как добиться такого успеха, несуществует. Некоторые знатоки считают, что это результат совершенствования,хотя и непредсказуемого, как и процесс развития личности человека. Но есть итакие, кто полагает, что подобная уютная обстановка создается благодарятщательному продумыванию всех мелочей.

Марте Лавине такая завидная атмосфера, приносящая хорошуюприбыль, удалась во всех трех ее заведениях. «Лавина-1» обслуживала любителейскачек. «Лавина-2» привлекала людей из литературных и кинематографическихкругов. В «Лавину-3» зачастила богема – художники и газетчики. Ходили слухи,что художники, ставшие регулярными посетителями, пользовались значительнойскидкой при оплате и могли проводить за специально отведенными им столикамистолько времени, сколько они хотели. В свою очередь, эти люди, получившие такимобразом своего рода признание, вносили свой вклад в создание этой атмосферы,расписывая стены непристойными картинками, сексуальными карикатурами и шаржами,снабженными остроумными эпиграммами.

Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживаниепостоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компаниизевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно ивежливо, но строго отделяли от «своих».

Собственно, понаблюдать за известными личностями тут моглюбой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям именазнаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно нетолько любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых,как известно, не лишены тщеславия.

Многие художники были даже обязаны своей репутацией этойрекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращаливнимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенахночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечерв своей компании.

И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависелот царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда непереходила границ приличия.

В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякогорода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались спубликой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете накомиссионные подбить ее на выпивку.

У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители былитолько исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно исдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.