— Я вас внимательно слушаю.

— Вольфрам.

— Что?

— Вольфрам, — повторил Хиллгарт. — Металл, необходимый для производства артиллерийских снарядов. Мы полагаем, Бернхардт ведет переговоры о получении от испанского правительства концессии на разработку месторождений в Галисии и Эстремадуре. Правда, я сомневаюсь, что его жена станет говорить в вашем ателье о таких вещах, но если вы все же услышите нечто подобное, немедленно сообщите нам. Итак, запомните: вольфрам. Иногда его также называют «тунгстен». Здесь, в досье Бернхардта, все это записано, — указал он на листы в папке.

— Я буду иметь это в виду.

Мы опять закурили.

— Что ж, а теперь должен дать несколько советов относительно того, чего вам следует избегать. Вы устали?

— Нисколько. Продолжайте, пожалуйста.

— В Мадриде имеется круг женщин, от которых нужно держаться подальше: это служащие нацистских учреждений. Узнать их очень легко: они ведут себя вызывающе и высокомерно, одеваются с показной роскошью, их выдает яркий макияж и сильный запах духов. В действительности эти женщины не имеют никакого отношения к высшим кругам, но их зарплаты для нынешней Испании просто астрономические, и это дает им возможность заноситься. Однако жены высокопоставленных нацистов относятся к ним с пренебрежением, да и сами они, несмотря на все свое самодовольство, боятся даже чихнуть в их присутствии. Так что, если кто-то из них появится в вашем ателье, постарайтесь избавиться от этой обузы: эти немки только распугают нужную вам клиентуру.

— Не беспокойтесь, я сделаю все так, как вы хотите.

— Что касается увеселительных заведений, то вам не следует появляться в таких, как «Чикоте», «Рискаль», «Касабланка» и «Пасапога». Там полно нуворишей, спекулянтов, выскочек нового режима, артистов, а это совсем неподходящая для вас компания. Посещайте только те гостиницы, которые я вам назвал, чайный салон «Эмбасси» и другие надежные места вроде клуба «Пуэрта-де-Йерро» или казино. И конечно же, если вам доведется получить приглашение на ужин или праздник, где будут немцы, принимайте его не раздумывая.

— Непременно, — согласилась я, решив не высказывать своих сомнений насчет вероятности получить подобное приглашение.

Хиллгарт посмотрел на часы, и я сделала то же самое. Комната погрузилась в полумрак, говоривший, что за окном уже сгущаются сумерки. Кругом было абсолютно тихо, и ощущался лишь недостаток свежего воздуха. Был уже восьмой час — а начали мы разговор в десять утра: все это время Хиллгарт обрушивал на меня нескончаемый поток информации, а я жадно внимала, впитывая ее всеми своими порами, поглощая сведения, запоминая каждую деталь и стараясь не упустить ни крупицы из его рассказов. Кофе уже давно закончился, а в пепельнице возвышалась гора окурков.

— Ладно, наверное, пора закругляться, — объявил Хиллгарт. — Осталось лишь дать вам еще несколько советов. Первый исходит от госпожи Фокс. Она просила передать, что ваш образ и ваши работы должны отличаться дерзостью или элегантной простотой. По ее словам, вам следует избегать традиционного и банального и не бояться экспериментировать, иначе постоянными клиентками вашего ателье станут лишь почтенные дамы, которые будут заказывать строгие костюмы с жакетами для воскресной мессы.

Я улыбнулась. Когда Хиллгарт произносил эти слова, я буквально слышала голос Розалинды и видела ее лицо.

— Учитывая, от кого исходит совет, я последую ему неукоснительно, — пообещала я.

— И наконец, мои собственные рекомендации. Первое: читайте прессу, чтобы быть в курсе политической ситуации — как в Испании, так и за границей, однако имейте в виду, что вся информация подается в выгодном для нацистов свете. Второе: никогда не теряйте спокойствия. Вы должны целиком войти в свою роль и убедить себя, что это и есть вы. Всегда действуйте решительно и уверенно: мы не можем обеспечить вам дипломатическую неприкосновенность, но я гарантирую, что в любой затруднительной ситуации обязательно поддержим. И наконец, третий и последний совет: будьте осмотрительны в личной жизни. Одинокая красивая иностранка слишком привлекательна для донжуанов и проходимцев. Вы не представляете, сколько конфиденциальной информации может, по своей беспечности, выдать агент, поддавшись любовным чарам. Так что будьте бдительны и, пожалуйста, никогда никому не рассказывайте того, что сегодня услышали.

— Разумеется, я буду держать все в тайне.

— Отлично. Мы верим в вас и надеемся, что вы успешно справитесь со своей миссией.

Затем Хиллгарт собрал свои бумаги и сложил их в портфель. Наступил момент, которого я боялась с самого утра: пришла пора расстаться, и мне стоило больших трудов удержаться от просьбы не оставлять меня одну. Однако он уже не смотрел на меня и, вероятно, поэтому не заметил моего состояния. Хиллгарт двигался так же, как говорил на протяжении стольких часов: быстро, решительно, методично, не отвлекаясь по мелочам. Заканчивая собирать портфель, он давал мне последние инструкции:

— Помните, что я сказал вам насчет досье: внимательно изучите их и сразу же уничтожьте. Сейчас вас проводят к боковому выходу — там будет ждать машина, которая отвезет вас домой. А вот ваш билет на самолет и деньги на первые расходы.

С этими словами Хиллгарт вручил мне два конверта. В первом из них — тонком — находился документ, благодаря которому я могла перенестись по небу в Мадрид. Во втором, толстом, лежала перевязанная пачка банкнот. Хиллгарт продолжал говорить, ловко защелкивая застежки на своем портфеле:

— Эти деньги покроют первые траты. Что касается вашего проживания в «Паласе» и аренды помещения для ателье, то это оплатим мы — здесь уже все улажено. Кроме того, мы берем на себя и зарплату ваших помощниц. Доходом от бизнеса вы можете распоряжаться на свое усмотрение. Если вам понадобятся деньги, дайте нам знать: для этой операции предусмотрены значительные средства, и проблем с финансированием не будет.

Я тоже была уже готова и прижимала собранные папки к груди, словно это мой неродившийся ребенок, а не ворох досье на совершенно чужих людей. Мое сердце билось спокойно — но только потому, что я огромным усилием воли не давала ему бешено колотиться. Наконец мы поднялись из-за стола, на котором остались лишь безобидные следы затянувшегося послеобеденного разговора: пустые кофейные чашки и полная окурков пепельница. Все говорило о том, что здесь состоялась встреча двух друзей, которые, наслаждаясь приятной и непринужденной беседой, не спеша рассказывали друг другу о своей жизни. Только мы с капитаном Хиллгартом вовсе не были друзьями. И нас нисколько не волновало ни прошлое, ни даже настоящее друг друга. Нас обоих интересовало лишь будущее.

— И последняя деталь, — заметил Хиллгарт.

Мы собирались выйти из комнаты, и он уже взялся за ручку двери, но, задержавшись, пристально посмотрел на меня из-под своих густых бровей. Хотя наша встреча чрезвычайно затянулась, Хиллгарт выглядел так же, как и утром: безупречно завязанный узел галстука, безукоризненно чистые манжеты, выглядывавшие из рукавов пиджака, идеально причесанные волосы. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным — ни слишком напряженным, ни слишком расслабленным. Это было лицо человека, способного сохранять самообладание в любой ситуации. Хиллгарт понизил голос до едва слышного хриплого шепота: