Нельзя сказать, чтобы расположение ОтцаМаршалси к мистеру Кленнэму увеличивалось по мере того, как учащались визитыпоследнего в тюрьму. Недогадливость, проявляемая гостем в важнейшем вопросе ознаках внимания, едва ли должна была вызвать бурю восторга в груди хозяина: скорейона могла задеть его чувствительность, весьма обостренную во всем, что касалосьэтого пункта, и быть сочтена за доказательство недостаточного благородстванатуры. После того как обнаружилось, что мистер Кленнэм не обладает темиделикатными свойствами, которые почтенный старец по своей природнойдоверчивости готов был заранее предположить в новом знакомом, в его отеческиечувства постепенно вкрался оттенок разочарования. Дошло до того, что в тесномсемейном кругу им было высказано сомнение, можно ли считать мистера Кленнэмачеловеком высокой души. В своем официальном качестве представителя и даже внекотором роде главы заведения (так закончилась его речь) он рад приниматьмистера Кленнэма, когда бы тот ни пожелал нанести ему визит; но долженпризнать, что личного взаимопонимания между ними не установилось; чего-то тутнедостает (он сам затрудняется сказать, чего именно). Впрочем, Отец Маршалсиникак не давал это почувствовать самому виновнику своего недовольства;напротив, при свиданиях был с ним вежлив, может быть лелея надежду, что, еслиотсутствие сообразительности и гибкости ума мешает Кленнэму по собственномупочину выразить внимание так, как это уже однажды было сделано, он все жедостаточно джентльмен, чтобы при случае откликнуться на письменное обращение вэтом смысле.

Очень скоро Кленнэм завоевал среди тюремныхобитателей тройную известность: как гость с воли, которому в первое егопосещение пришлось заночевать в тюрьме; как гость с воли, который интересуетсяделами Отца Маршалси и забрал себе в голову невероятную мысль добиться егоосвобождения, и, наконец, как гость с воли, который принимает близкое участие втой, кого звали дитя Маршалси. Мистер Чивери особенно ласково приветствовал егов дни своих дежурств; однако это не удивляло Кленнэма, так как для неголюбезность мистера Чивери ничем не отличалась от любезности других сторожей. Нов один прекрасный вечер мистер Чивери все же сумел удивить его и резковыделиться в его глазах из среды своих собратьев.

Каким-то ловким маневром мистеру Чивериудалось в этот вечер отделаться от пансионеров, обычно околачивавшихся вкараульне, так что Кленнэм, выходя из тюрьмы, застал его одного.

— (Конфиденциально.) Прошу прошенья, сэр, —сказал мистер Чивери с таинственным видом, — вы в какую сторону держите путь?

— Я иду через Мост.

Мистер Чивери приложил к губам ключ и наглазах у недоумевающего Кленнэма превратился на миг в живую Аллегорию Молчания.

— (Конфиденциально.) Еще раз прошу прошения,сэр, — сказал мистер Чивери, — но не сочтете ли вы возможным пройти поХорсмонгер-лейн. Не найдется ли у вас немного времени, чтобы заглянуть вот поэтому адресу? — И он протянул Кленнэму небольшую печатную карточку,предназначенную для рассылки клиентам фирмы Чивери и K°, Табак и ТабачныеИзделия, Сигары Гаванские, Бенгальские, Кубинские, с Гарантией Качества иАромата, Нюхательный табак Особых Любительских Сортов и пр. и пр.

— (Конфиденциально.) Только табак тут ни причем, — сказал мистер Чивери. — По совести говоря, это все моя жена, сэр.Втемяшилось ей потолковать с вами насчет — вот именно, сэр, — сказал мистерЧивери, утвердительно кивая головой в ответ на встревоженный взгляд Кленнэма, —насчет нее.

— Я тотчас же отправлюсь к вашей жене.

— Благодарю вас, сэр. Премного обяжете. Этовам не больше как на десять минут выйдет лишку. Спросите, пожалуйста, миссисЧивери! — Последнее наставление мистер Чивери уже послал ему вдогонку черезокошечко и двери, открывавшееся изнутри, чтобы сторож мог по желаниюрассмотреть посетителя, прежде чем впустить его.

Артур Кленнэм, держа карточку в руках,поспешил по указанному в ней адресу и очень скоро очутился у цели. Он увиделперед собой крохотную лавчонку, где у прилавка сидела за шитьем женщина почтенноговида. Несколько маленьких баночек табаку, несколько маленьких ящичков сигар,несколько курительных трубок, две-три маленьких коробочки с нюхательным табакоми похожая на обувной рожок штучка для его насыпания составляли весь наличныйзапас товаров.

Артур назвал свое имя и объяснил, что явилсяпо просьбе мистера Чивери. Если он верно понял, с ним как будто хотелипоговорить по делу, которое касается мисс Доррит. Миссис Чивери тотчас жеотложила свое шитье, встала и сокрушенно покачала головой.

— Можете увидеть его хоть сейчас, — сказалаона, — если потрудитесь заглянуть во двор.

Произнеся эти таинственные слова, она повелагостя в маленькую комнатку за лавкой, маленькое оконце которой выходило намаленький голый дворик. Во дворике были протянуты две или три веревки, и на нихсушилось белье без всякой надежды когда-либо просохнуть ввиду полногоотсутствия воздуха; а среди простынь и скатертей, точно последний матрос напалубе потерпевшего крушение судна, который еще жив, но уже не в силах убратьпаруса, сидел маленький человечек печального вида.

— Наш Джон, — сказала миссис Чивери. Чтобы непоказаться равнодушным, Кленнэм осведомился, что он здесь делает.

— Это единственное место, куда он выходитподышать воздухом, — сказала миссис Чивери, снова качая головой. — А то и вовсене выйдет, если на дворе не развешено белье; но когда висящее бельезагораживает его от глаз соседей, он может тут сидеть часами. Да, часами. Онговорит, ему тогда кажется, будто он сидит в роще! — Миссис Чивери еще разпокачала головой, вытерла уголком фартука материнскую слезу и повела гостяобратно и храмину коммерции.

— Присядьте, пожалуйста, сэр, — сказала миссисЧивери. — Хотите знать, что такое с нашим Джоном? Мисс Доррит — вот что с нимтакое. У него сердце разрывается от тоски по ней, и я хотела бы взять на себясмелость спросить, что за это будет родителям, если оно совсем разорвется?

Миссис Чивери, благообразная пожилая особа,пользовавшаяся на Хорсмонгер-лейн всеобщим уважением за свои возвышенныечувства и изысканные обороты речи, произнесла эти слова с жестоким спокойствиеми тут же снова принялась качать головой и вытирать глаза.

— Сэр, — продолжала она, — вы знакомы с этойсемьей, вы принимаете участие в этой семье, вы пользуетесь влиянием у этойсемьи. Если вы способны направить свои усилия на то, чтобы содействоватьсчастью двух молодых людей, умоляю вас, ради нашего Джона, ради них обоих,сделайте это.